Александра отрывисто рассмеялась и тут же замолчала, испугавшись хриплого звука собственного голоса.
«Сфинксы стерегут „клад полковника“? — спросила она себя. — Так говорят в деревне. И это воистину так! Но что это за клад? Разве не искали его в том доме, разве не перерыли весь сад, не перестроили сам дом? И ничего не нашли, потому что там никогда ничего и не было… Ничего, кроме детей полковника, ничего, кроме его крови! И весь тот дом, сделанный по образцу склепа, к которому отсылали и сфинксы, и медальон, — лишь напоминание об этом доме — вечном доме мертвых, о единственном доме, который оставили тому, кто вернулся под именем полковника Делавиня! Сфинкс с лицом Дидье некогда стерег покой мертвых владельцев замка… Тот, кого я уже не могу называть полковником Делавинем, поставил его стеречь покой живых обитателей своего дома. И вот спустя двести лет появляется Дидье, чье лицо и есть разгадка тайны! Чье лицо и есть клад, который берегут сфинксы! Он растет, приобретает все более поразительное сходство с одним из сфинксов, тысячи раз проходит мимо него, спеша в лицей, на прогулку, в гости… И никто не обращает внимание на это ошеломляющее тождество лиц, потому что мы никогда не смотрим внимательно на предметы, которые нам примелькались за десятилетия!»
— Вот вы где!
Человеческий голос, раздавшийся в этом месте, где тишина была густой и вязкой, как смола, заставил художницу вскрикнуть. Александра обернулась к двери и увидела против света стоящую на пороге высокую стройную фигуру. В первый миг ей показалось, что это стоит Дидье, но она тут же узнала Жанну.
Художница не двигалась и не отвечала. Жанна также не делала попыток приблизиться, однако решительная поза, в которой она стояла, перегородив выход из склепа, пугала Александру. Слегка оправившись от неожиданности, женщина проговорила:
— Как хорошо, что вы здесь! Я боялась, что все уехали.
Она нарочно говорила спокойно, пытаясь показать, что ее ничуть не напугало внезапное появление Жанны. Та, в свою очередь, также выдерживала почти равнодушный тон, казавшийся Александре фальшивым:
— Бояться особенно нечего, я ведь оставила калитку открытой. Вы могли спокойно уйти, как и пришли. Я удивляюсь, что вы задержались.
— Мне хотелось осмотреть склеп, — ответила Александра. — Это очень интересно… Невероятно!
Жанна негромко откашлялась и отступила на шаг:
— Давайте выйдем отсюда. У меня ревматизм, не стоит тут задерживаться.
Женщины вышли наружу, и только теперь Александра поняла, как сыро и холодно было в склепе. Солнце показалось ей жарким, а легкий весенний воздух — опьяняюще сладостным. Она зажмурилась и бессознательно улыбнулась свету и теплу.
Жанна держалась сухо и спокойно, но взгляд ее лазурных глаз задавал вопросы, которые не могли сорваться с увядших губ. Александра же сделала вид, что ничего не замечает, и с улыбкой заговорила:
— Эта история со склепом, с костями, которые рабочие находили в парке… Симона так красочно все это расписала, что я просто не могла уехать навсегда, прежде чем не найду это место…
— Тут пока не на что смотреть, — ответила Жанна, пожав плечами. — Работы не закончены. Вот сделают алтарь, восстановят надгробия… тогда…
— Скажите, а что означает надпись? — Повернувшись к склепу, Александра указала на латинскую фразу над входом. — Вы не знаете, случайно?
— «Бессмертные сторожат бессмертных», — немедленно ответила Жанна, ничуть не затруднившись.
— Как же это понимать?
— Не знаю, — та пожала плечами. — Наверное, девиз…
— Девиз прежних владельцев поместья?
Очередное пожатие плечами, на сей раз уже безмолвное. Александре казалось, собеседницу начинают нервировать расспросы. Хотя морщинистое лицо Жанны оставалось непроницаемым, ее глаза заметно сузились.
— А как была фамилия этих владельцев? — продолжала Александра с самым невинным видом. Внутри у нее все дрожало, но ей удавалось сохранять спокойствие.
— Зачем вам? — не выдержала равнодушного тона Жанна.
— Так… Ведь это история…
— Это очень старая история. — Теперь Жанна говорила внушительно, словно стараясь подчеркнуть каждое слово. — И потомков тех владельцев давно уже нет в наших краях.
— Я в этом не уверена…
Фраза вырвалась сама собой. Произнеся ее, Александра тут же пожалела о своей несдержанности, но Жанна, казалось, не обратила на ее слова никакого внимания. Служанка повернулась и пошла через лужайку, в ту сторону, где виднелась аллея. Александре ничего не оставалось, как двинуться следом.
Жанна шагала размашисто, по-мужски, меся раскисшую землю грубыми ботинками. Художница едва за нею поспевала. Нагнав сурово молчавшую домоправительницу, Александра вновь рискнула вступить в разговор. Самым невинным тоном она поинтересовалась, звонила ли та в клинику?
— А как же, — не оборачиваясь, бросила Жанна. — Конечно, все в порядке.
— Ваша дочь там?
— Вот именно.
— Но может быть, они ошибаются?
— Моя дочь находится в больнице, как ей и полагается, — сквозь зубы ответила Жанна. — А вас это вообще не должно касаться! Занимались бы вы своими делами. И знаете что… Уходите-ка вы скорее в деревню. Мне из-за вас придется отвечать перед хозяевами!
— Но вы же без их ведома селите тут кого вам угодно. — Александра не могла сдержать раздражения. — Откуда вдруг такой страх перед хозяйкой? Тем более, что она далеко, в Париже?
— Через полчаса она будет здесь, — резко ответила Жанна.
Она пошла медленнее и вдруг остановилась, повернувшись к спутнице. Их взгляды встретились, и Александра с удивлением прочла в ее глазах мольбу.
— Уходите немедленно, — сказала Жанна, уже другим тоном, смиренным и просительным. — Мне не нужны неприятности. У нашей семьи их и так достаточно.
— Я… вовсе не хотела причинять вам неприятности, — пробормотала Александра, смешавшись. — И конечно, если вы настаиваете, я уйду, хотя не думаю, что Симона разозлится, увидев меня. Мы ведь договаривались увидеться… Я могу сказать, что пришла только что и не ночевала тут… И о вашей дочери я не скажу ни слова!
На этот раз служанка не пыталась отречься от самого факта ночевки Марианны в поместье. Она нетерпеливо мотнула головой:
— Не нужно вам видеться, не сейчас! Сюда еще приедет мой зять… Это будет очень некстати!
— Скажите мне одно — Марианна точно в больнице? Она нуждается в присмотре! Вы ее мать, вы ведь не допустили бы, чтобы она где-то бегала в одиночестве или пряталась по углам…
— Марианна в клинике, — с тоской проговорила Жанна. — Если хотите убедиться, я могу дать их телефон… Но они все равно не станут говорить с посторонним человеком. Это ведь частное заведение! И уж поверьте, оно нам дорого обходится, это удовольствие!
