– Крыша съехала, – определила бабка. – Давай его волоком, тяжелый…
Кое-как они вытащили его с огорода во двор, и тут на крыльце показался Дременко, которого удерживала Оксана.
– В хату его! – прохрипел он. – В хату его, сват. Рану перевязать!
– Тату, тебе надо в постель! – тянула его дочь. – У тебя приступ стенокардии!
– Батько Гуменник за американца убьет! Сказал, сдать в целости и сохранности… Сват, осторожней! Что же вы его, как мешок! Это же настоящий американец!
– Не учи ученого! – огрызнулся Куров. – Будто раненых не таскали… Держи двери!
Верещащего американца с ходу заволокли на крыльцо и встали перевести дух. Переводчик приполз на четвереньках и повалился рядом с шефом.
– Отпустите меня, – он даже в таком состоянии не забывал свою работу, – я свободный гражданин Соединенных Штатов… Русская мафия, партизаны…
– Все, международный конфликт обеспечен! – стонал Тарас Опанасович. – Что будет? Что теперь будет!
– Не хочу, – гнусавил переводчик. – Оставьте меня… Требую консула! Дайте мне телефон! Здесь есть телефон? Свяжите меня… Немедленно свяжите меня!
– Ишь, связать просит, – заметила Сова. – Может, свяжем? Чтоб не дрыгался…
– На стол его! – Это уже распоряжалась Оксана. – Бабушка, простыню постели. Дед, штаны ему разрежь.
– Как – разрежь? – Даже и он опешил. – Зачем?
– Затем, что ранение в правую ягодицу.
– Делай, что говорят! – прикрикнула старуха.
Куров пометался по хате, нашел портняжьи ножницы и, прикусывая нижнюю губу, изрезал брюки вместе с трусами.
– Кто же его подстрелил? – сдирая липкие от крови лохмотья, спросил он. – Случайно, что ли?
– Партизан какой-то! – Дременко с ужасом глядел на распластанного по полу американца. – Никто и не видел! Это надо же – стрелять в живого американца!
– Кладите на стол! – прекратила их диалог Оксана, натягивая старенькие медицинские перчатки. – Бабушка, горилки мне на руки!
Куров с Тарасом Опанасовичем кое-как завалили сопротивляющегося Джона на стол, тут переводчик немного отдышался и помог, уговаривая того на ходу по-английски. Сова щедро поливала из четверти на перчатки Оксаны, и это не миновало рачительного взгляда деда.
– Ты особенно-то не расходуй! – прикрикнул он. – Не вода же.
Но бабка и сама умыла руки горилкой:
– Ассистировать буду! Тебе ножик, Оксан? Или у меня скальпель есть? Для кастрации?
– Давайте скальпель! – распорядилась та, щедро смывая йодом кровь вокруг раны. – И еще у меня в сумке ножницы и зажим. Мужики, держите его крепче.
Сова обмыла скальпель и прочие инструменты горилкой, после чего запалила вату и стала их прокаливать.
– Где телефон? – обрушившись жирным торсом на спину шефа, работал переводчик. – Мне надо связаться со штаб-квартирой НАТО. Требую предоставить телефон.
– Придется дать ему телефон, – засуетился Дременко. – У них по закону положено. Один звонок. Тем более в НАТО… Оксана, разреши ему позвонить! Нельзя ущемлять права! С нас спросят…
– Да пусть звонит, – отмахнулась та, обрабатывая широкую, с вывернутыми краями, рану на ягодице. – Хоть Господу Богу… Странная рана… Бабушка, посмотрите.
Елизавета Трофимовна надела очки и склонилась над американцем:
– Будто ножиком тыкнуто и повернуто.
– Это не пулевое ранение…
– Скорее осколочное, – заключила бабка. – Потому и крови, как с барана… Вы что, сват, бомбы взрывали?
– Какие бомбы? – чуть не взвыл тот. – Ничего не взрывали! И никто из нас не стрелял! Партизаны!
Дед на минуту передал держать ноги Дременко, принес и сунул в руки переводчику телефонный аппарат.
– Пускай звонит! Повезло, что не в Якутии его подстрелили. Там телефонов нету…
– Ты что, ошалел? – воззрилась на деда Сова. – Это же на свинарник телефон!
– Пусть звонит! Может, как-нибудь свяжется. Они, американцы, народ дошлый, все у них через космос. Цивилизация…
Переводчика от вида крови тошнило, однако, поставив телефон на спину американца, он все же набрал какой-то номер, послушал и сунул трубку Джону. Тот что-то закричал срывающимся голосом.
– Переводи, – тихо сказал Дременко и сунул кулаком в бок переводчику. – Мы должны знать, чего ждать…
– Он требует соединить его со штаб-квартирой.
– Ножницы! – деловито потребовала Оксана. – И тихо, не мешайте мне!
Но едва она тронула рану, как американец заблажил и стал извиваться. Кровь брызгала во все стороны, старый стол угрожающе заскрипел.
– Степан Макарыч, приготовьте ему наркоз, – распорядилась Оксана.
Тот с готовностью налил стакан горилки, но рачительно отлил четверть его обратно в бутыль:
– Как раз будет доза.
– Что он говорит, переводи, – давил сквозь зубы Дременко, налегая на ноги.
– В Брюссель звонит, права качает.
– Конкретно!
– Я Джон Странг, – прогундосил тот, жадно взирая на горилку. – Был обстрелян и ранен русскими партизанами на территории России. Требую немедленно нанести ответный ракетный удар…
– Труба, – выдохнул Тарас Опанасович. – Что ему отвечают, слышно?
– Не слыхать, что-то хрюкает… Помехи.
– А он что говорит?!
– Передает, где находится… Граница Украины и брянский партизанский лес. Село… Братково.
– Вертолет вызывает?
– Нет, передал координаты, сейчас ракеты прилетят.
– Ракеты?! Скажи ему ! Он что? Рехнулся? Скажи… Нет, я сам!
Оставил Джона и выхватил у него трубку. Раненый засучил ногами, не давая Оксане работать.
– Тату, держи его!
Но тот не слышал и кричал в трубку:
– Не стреляйте, панове! С вами говорит голова администрации Дременко! Исполняющий обязанности! Товарищ генсек НАТО! Я сейчас все объясню! Это случайный выстрел… Случайное попадание в американского гражданина!
Сова оттолкнула его и отняла трубку:
– Не мешай, сват! Ты мне свет застишь своей фигурой.
– Сейчас ракетами накроют! Крылатыми! Я с НАТО говорил!
– Да уймись ты. Какая НАТА? По этому телефону и до свинарника не дозвонишься… Отойди!
– Дедушка, наркоз! – скомандовала Оксана. – Надо пройти раневой канал. Кажется, там что-то есть.
Куров завернул голову американца и профессионально, стараясь не расплескивать, влил горилку в рот. Потом сунул малосольный огурец вместо затычки, но тот выпал.
– Не дамся, – констатировал переводчик. – Не доверяю… Заразите меня СПИДом…
