В следующие дни она уже совсем иначе реагировала на мое появление перед стойкой столовой. Она была мила и приветлива. Видимо, ей казалось, что теперь между нами существует связь. Алану я ничего не сказал о том, что приглашал ее погулять, но ему достаточно было взглянуть на нее, чтобы довольно прошептать мне на ухо: «Превосходно!»
Между нами появилась связь. Я не мог забыть мягкое, уютное тепло ее тела, которое ощутил, проснувшись рядом с ней. Ночью я лежал один в своей кровати и не мог заснуть, потому что мне хотелось вновь ощутить это тепло. Ох, и сердился же я на себя. «Идиот! – бормотал я. – Разве комфорт тебе нужен? Тебе нужно…» Тут я задумался, отмел «экстаз» и решительно сформулировал: «Тебе нужно развлечься», помастурбировал, но без толку. Мастурбация могла заменить экстаз, но никак не тепло и ласку льнущего к тебе тела. Вот почему в пятницу я подошел к ней и сказал: «Я встречу тебя завтра в час». «Угум», – кивнула она в ответ.
Увидев ее на улице, я испытал такое же разочарование, как и в первый раз. Я сразу отвел ее к себе и, едва мы вошли в комнату, попросил: «Дэнни, пожалуйста, ляг со мной в кровать». К моему удивлению, голос мой прозвучал неуверенно и жалко. Дэнни тоже удивилась. «Конечно, Джок, – сказала она озадаченно, – ты не волнуйся».
Мы разделись, легли в постель и целый час обнимались. А может, два часа. Невозможно представить себе кожу более мягкую и гладкую, чем у Дэнни, тела наши легко скользили друг о друга, я оказывался то сверху, то сбоку, то снизу, лишь изредка приходилось останавливаться, чтобы разровнять белье на кровати. Ладонь моя до сих пор помнит очертания ее ступни – маленький мягкий шарик, слившийся с квадратным шариком побольше (разве бывают квадратные шарики? конечно, у Дэнни же были), мягкий шарик, слившийся с квадратным шариком, а на краю его – пять маленьких фасолинок. Все ее тело состояло из мягких тугих гладких округлостей (как тугое могло казаться мягким? но именно так и было), мягкие гладкие тугие округлости, похожие на шелковые яблоки, слившиеся между собой на лодыжках, коленях, локтях, грудях, бедрах, талии, соединившиеся в единое целое чудными складками, в которые так удобно ложились мои пальцы. Иногда я спрашивал: «Ты не устала?» – и слышал в ответ: «Нет, совсем нет».
Я сводил ее пообедать, и меня больше не волновало, что ее платье выглядело бедно, а помада была не самой удачной. Мысль о том, что я знаю ее тело, ошеломила меня, я не мог смотреть ей в глаза и все время отводил взгляд в сторону или в пол. После обеда я собирался сводить ее в кино, но неожиданно для самого себя прошептал: «Дэнни, давай опять пойдем ко мне и ляжем в постель». «Не волнуйся так, Джок, все в порядке», – торопливо ответила она.
«Может быть, я изобрел новый безболезненный способ любви, который можно практиковать бесконечно, поскольку он никогда не принесет окончательного удовлетворения?» – думал я. Когда вечером я проводил ее на электричку, направлявшуюся в южную часть города, где было ее общежитие, я чувствовал себя приятно возбужденным. «До понедельника!» – крикнул я и помахал рукой, и поезд тронулся, и я повернулся, чтобы отправиться домой и
и был совершенно потрясен небывалой, невероятно долгой эрекцией, каких со мной никогда раньше не случалось. Она возникла внезапно и никак не проходила. Идти было трудно, но я ничего не мог поделать. Я не думал в тот момент ни о Дэнни, ни о других женщинах, я вообще ни о чем не думал. Вдруг оказалось, что мое тело обладает собственной памятью и волей, о которой я ничего не знаю. Эта эрекция продолжалась с небольшими перерывами до самого понедельника. Я испытывал боль, но боль эта была приятной, и если бы я знал телефон Дэнни, то, не задумываясь, позвонил бы ей. чтобы разделить с ней свои сладкие мучения. Увидев ее в понедельник, я сказал: «Мы должны увидеться сегодня вечером». И она ответила: «Конечно», но в ее облике я уловил какие-то следы прежнего беспокойства. Когда мы оказались в кровати, я быстренько натянул резинку, мы обнялись, и я скользнул в нее легко и безболезненно. Мне так понравилось быть внутри нее, что я замер, наслаждаясь ощущением. Наконец она сама начала двигаться, и тогда я поддержал ее. В моменты наивысшего возбуждения я останавливался, потому что боялся кончить, обмякнуть и выскользнуть из нее. С двенадцати лет я кончал регулярно по нескольку раз в неделю и убедился, что после этого все прекращается. Но в конце концов эякуляция все же состоялась, мы уснули, потом проснулись и опять занялись любовью, опять уснули, проснулись, занялись любовью и уснули. Потом я услышал, как затрещал будильник, Дэнни села на кровати и грустно заметила:
– Опять мне сегодня придется плакать.
– Почему бы тебе самой не снять комнату? – спросил я.
– Да разве я справлюсь! – ответила она. Некоторое время я напряженно думал.
Спросил, сколько она зарабатывает. 24 фунта в неделю. Не густо… Хватит только на скромное питание и комнату с компаньоном, при этом ничего не останется на одежду, транспорт, развлечения. В сфере обслуживания работодатели по-прежнему платят такие вот нищенские зарплаты женщинам любого возраста, поскольку предполагают, что они живут с родителями, мужьями или в общежитиях, как Дэнни, и не имеют никакого отношения к профсоюзам.
– Вообще-то в общежитии не так уж плохо. Там довольно чисто, много девушек – таких же необразованных, как я, но с ними весело.
– У тебя есть родственники, – напомнил я.
– И что?
– Если бы ты захотела у них жить, они бы тебя взяли?
– Конечно, но я не хочу жить с занудами.
– Ты могла бы просто сделать вид, что живешь у них, а сама приходила бы и оставалась здесь.
– А так разве можно?
– Хозяин проводит выходные у родителей. Если ты тут не будешь сильно светиться – не будешь расхаживать как у себя дома, станешь держаться подальше от кухни и подольше оставаться в комнате, то он не будет нас трогать. А мы сможем оставаться вместе сколько пожелаем.
Дэнни выглядела озабоченной, потом улыбнулась, потом снова на лице ее проступило беспокойство, и вдруг я осознал, что фактически предлагаю ей пожениться. Мы отправились в колледж вместе, сидя в метро бок о бок и держась за руки. Когда мы расстались, я опять почувствовал, как пенис мой твердеет, а на самом кончике ощутил волны тепла, как будто я по-прежнему был внутри Дэнни. Это невидимое и теплое обручальное колечко оставалось там весь день. С тех пор я больше никогда его не чувствовал.
Была ли Дэнни девственницей до встречи со мной? Я вошел в нее очень легко, уверен, никакой боли она не почувствовала, но ведь известно, что разрыв девственной плевы не всегда сопровождается болезненными ощущениями. Была ли кровь на простынях? Не знаю, может, и была. Мои простыни часто были в крови, потому что Дэнни была не против заниматься любовью и во время месячных, а мне ее кровь не казалась чем-то грязным или неприятным. Осталась ли на простынях кровь после нашего первого раза – я не обратил внимания, слишком был занят другими вещами. Мне необычайно повезло. Ведь я мог познакомиться с девушкой, чьи представления о занятиях любовью оказались бы такими же путаными, как мои собственные, которая подгоняла бы себя и меня к скорой развязке и экстазу. И скорее всего, ей бы это удалось. Но тогда я на всю жизнь воспринял бы такой, без сомнения, приятный, но не имеющий ничего общего с настоящей любовью способ секса. Может быть, сексуальная раскованность Дэнни была связана с прошлым опытом, а может, она просто вела себя естественно поскольку раньше не забивала себе голову всякими фантазиями и секс не успел стать для нее проблемой. Бывают такие женщины. Нельзя сказать, что они особенно очаровательны или умны, но в то же время они не слишком требовательны и выходят замуж за самодостаточных мужчин, которые даже не замечают, как им повезло, и, хотя немногие умеют по-настоящему оценить этих женщин, с ними всегда приятно бывает познакомиться. Они уверены, что не бывает любви без боли и страданий, и именно им чаще всего не везет в жизни.
