– Авансцены.
– Спасибо. На этой части люди играют как бы перед фронтальной частью здания, но само здание представлено массивом темноты. Я буду называть это негативным светом, а не темнотой, потому что зрение все равно способно проникать сквозь любую тень, если неподалеку есть источник света, но ему никогда не проникнуть в такой плотный массив тени. В этом массиве могут находиться любые декорации, а актеры, уходящие туда, становятся невидимыми. Да, к тому же массивы можно окружить столбами негативного света, откуда люди смогут появляться и куда исчезать обратно. При легком щелчке переключателя зоны негативного и позитивного света меняются местами. Перед нами ярко освещенная комната, окруженная пятнами света, в которых находятся люди.
– Это где-нибудь используется? – спросил Бинки.
– Разумеется, нет. Понятие негативного света возникло недавно. Но группа моих знакомых могла бы поставить это на поток в течение десяти лет, если вы согласитесь финансировать такую затею.
– А вы, значит, преподаватель Политехнического колледжа Глазго?
– Нет. Я студент второго курса Королевского технического колледжа Глазго, основанного профессором Джоном Андерсеном, автором «Институтов физики», в 1796 году.
– Звучит захватывающе, – сказал Бинки сонным голосом.
Думаю, он решил, что шотландцы – когда не молчат угрюмо – нация хвастливых фантазеров, впрочем, теперь я почему-то не чувствовал по отношению к нему прежней враждебности. Моя неожиданная концепция негативного света вдруг вселила в меня уверенность. Я даже быстренько прикинул, как ее можно реализовать. После нескольких обсуждений с Аланом я был бы в состоянии составить программу разработок. Я расслабился и заговорил свободнее, вспоминая теоретическую статью в одном из старых алановских журналов, кажется в «Сайентифик америкэн».
– Если вас интересуют более быстрые практические решения, могу предложить вам голограмму. Существует возможность спроецировать весьма правдоподобное изображение в пустое пространство – изображение, которое видно всем, но только потрогать его невозможно, поскольку оно является попросту отраженным светом. При достаточном финансировании моя команда сможет в течение двух лет изготовить прибор, с помощью которого можно будет спроецировать на середине сцены большое дерево из амазонского леса. Ветви его будут тянуться над головами зрителей до самых задних рядов зала. Мы можем даже сделать проекцию аван… – как вы это называете? – авансцены со всеми этими гипсовыми херувимами и орнаментами, с открывающимся занавесом из бордового бархата и частными ложами по обеим сторонам, в которых будут сидеть гламурные пижоны, перегибаться оттуда к сцене и аплодировать в нужные моменты. Заметьте, я говорю вовсе не об экране, а об изображении, спроецированном в пустое пространство. Оно будет восприниматься как трехмерное из любой точки зрительного зала. Со сцены его вовсе не будет видно, если это не входит в нашу задачу. По специальным отметкам на полу актеры смогут определять местонахождение зрительской иллюзии. Если актер приставит кухонную лестницу к балке позади моего дерева и влезет наверх, то зрители увидят голову без тела, торчащую из ствола на высоте двенадцати футов.
– Глупые фокусы! – выкрикнул сценарист. – Хороший театр показывает мужчин и женщин, которые играют так, словно действительно любят, страдают, обманывают друг друга и умирают – да! умирают. Аристофану, Шекспиру и Ибсену не нужны были эти пиротехнические эффекты, и нам они не нужны.
Успех постановки никак не повлиял на сценариста. Он оставался таким же угрюмым и недовольным, как и раньше, и мы, как и раньше, его игнорировали. Только Бинки, как мне показалось, кивнул ему с симпатией.
– Такие эффекты могли бы быть особенно полезны для тебя, – сказал я английскому режиссеру. – Только подумай, какую свободу ты обретешь! В течение пары часов ты сможешь и любом пустом помещении, где, кроме сцены, ничего нет, устроить декорации не хуже, чем в «Ла Скала». И всего-то тебе понадобится для этого один электрик с проектором. И не нужен будет никакой лондонский Уэст-энд, чтобы поставить пьесу с дорогими декорациями.
Английский режиссер сосредоточенно смотрел на кончик своей сигареты. Шотландский режиссер вдруг противно заржал. А Бинки сказал довольно громко:
– Ваше изобретение, несомненно, позволит нам избавиться от множества громоздких приспособлений для обустройства сцены. Но вы забыли о креслах. Зрителям нравятся комфортные кресла. Энтузиасты экспериментальных театров всегда забывают о зрителях.
Я важно кивнул.
– Верно, я забыл о сиденьях. Моей команде, которая на самом деле пока не существует, понадобится лет шестьдесят, чтобы спроектировать изображения, пригодные для сидения. До конца этого столетия ваши доходы в полной безопасности.
Странно было бы предположить, что я произнес все это или что-то вроде этого на трезвую голову. И я только отчасти шутил. Я смеялся над Бинки, требуя тем самым, чтобы он воспринимал меня всерьез. В его годы люди обычно уже имеют опыт общения в подобных ситуациях, но все же мне показалось, что я его задел. Он пробормотал неопределенно:
– Все это звучит очень занимательно.
Джуди поднялась и сказала:
– Джок, мне следует потанцевать с тобой, потому что у тебя явно большое будущее. Могу я пригласить тебя?
Пока мы пробрались между столиками к танцевальной площадке, я сказал ей:
– Ваша оксбриджская компания умеет улаживать недоразумения.
– Просто мне показалось, что беседа стала несколько напряженной.
– Я разозлил вашего друга?
– Ну, Бинки слишком велик, чтобы быть моим другом. Мне кажется даже, что он слишком велик, чтобы вообще быть чьим-нибудь другом. Вообще таких людей сложно чем-либо рассердить, они считают эмоции пустой тратой времени. В любом случае лучше быть с ним по одну сторону баррикады.
Танцевали мы под какой-то дерганый джаз, и я нее пытался вытолкать ее с площадки, и мне это почти удалось. Но она сказала:
– Лучше не будем. Думаю, Бинки уже ушел, так что мы можем вернуться за стол и спокойно напиться.
За столом теперь царило оживление, словно и классе, из которого вышел учитель. Все болтали, а английский режиссер обратился ко мне: – Эй, Джок, а все эти твои проекции миражей и теней осуществимы или ты все выдумал?
– С тех пор как я их выдумал, они осуществимы, – холодно заявил я.
Для меня это все китайская грамота. Может мне здесь кто-нибудь растолковать, что Джок имел в виду? Джеффри, ты у нас имеешь отношение к науке и всяким таким вещам, объясни, о чем говорил Джок.
Он обращался к своему приятелю-архитектору. Тот ответил:
– Джок хотел сказать, что наука может решить любую чисто техническую проблему. Например, к концу столетия человек, скорее всего, долетит до Луны. Если у команды специалистов достаточно денег на исследования, то спроецировать голографические изображения на сцену с помощью переносного проектора – задача вполне выполнимая. Но только не в течение двух лет. На это понадобится лет десять, а то и двадцать. Признайся, Джок, ты ведь преувеличивал по поводу двух лет.
