Я ей придумал прозвище Роскошная – это сокращение от «супер-шлюха», попросту суперсука.
[8]
Но обычное имя ей тоже понадобится. Хотелось бы что-нибудь короткое и грубое. Вроде Джоан. Или Терри. Она вымыла и высушила свои длинные черные волосы, потом набрала номер матери и сообщила:
– Привет, мама. Сегодня вечером я не приеду.
Мать отвечает после небольшой паузы:
– Спасибо, что предупредила.
– Послушай, мама, ты единственная, кому я могу доверять. Понимаешь, я встретила… встретила одного человека. Никогда еще со мной не случалось ничего подобного. Он дает мне возможность почувствовать себя настоящей… женщиной, понимаешь, о чем я? Поэтому я к тебе не приеду. Я собираюсь остаться у него на все три дня.
– К чему ты мне все это рассказываешь?
– Потому что я хочу, чтобы Макс думал, что я у тебя, как и планировалось.
– И?
– Он, скорее всего, позвонит и попросит меня к телефону. Он становится беспомощен, как ребенок, когда ему не нужно сообщать прессе об ужесточении мер наказания преступников и расширении полномочий полиции.
– И что же мне ему сказать, если он позвонит?
– Скажи, что я отдыхаю, положи трубку на тумбочку, подожди минутки две, а потом возьми ее и скажи, что у меня болит голова и совсем нет сил говорить по телефону. Он тебе поверит. Такая вот у нас нынче семья.
Опять пауза, потом мать говорит:
– Терри, ты же знаешь, Макс мне не нравится. Пока вы были помолвлены, я тебе говорила, что он сексист, фашист и животное.
– …и ты была совершенно права, мамочка, поэтому теперь, когда я встретила…
– …так почему тебе не уйти от него? Раз ваш брак настолько неудачен, почему бы вам не обсудить это?
– Мам, у меня же нет денег. Ты бросила отца, но ты, в отличие от меня, деловая женщина. Можешь сама себя содержать.
– Давай, присоединяйся, будешь работать в моей фирме. Ты умеешь печатать, мне всегда была нужна хорошая машинистка.
– Мама, разве ты не понимаешь, что это невозможно? Я не выношу быть под чьим-то началом, даже если этот начальник – ты. Если Макс сам решит со мной развестись, будет замечательно. Он может себе позволить платить приличную сумму в качестве алиментов. Но тогда он будет упрекать в этом себя, а не меня. Он не должен знать, что я ему изменяю… Ты меня слушаешь?
Мать что-то отвечает глухим голосом. Терри переспрашивает:
– Что? Я не расслышала.
– Ничего, забудь.
– Ты сказала, что я эгоистичная фригидная маленькая сучка?
– Именно.
– Нет, я вовсе не маленькая! И не фригидная. Две недели назад мне действительно так казалось, но это было до того, как я встретила Чарли. Просто скажи, могу я на тебя положиться? Если Макс позвонит, сообразишь, что сказать ему?
– Надеюсь, да.
– Спасибо, мамочка, это все, что я хотела от тебя услышать.
Роскошная кладет трубку. Эх, славная у меня сучка из нее получается.
Лежа на полу, она кладет ноги на кровать, устраивается поудобнее и набирает другой номер. Она говорит:
– Чарли, все в порядке. Я еду.
Чарли отвечает:
– Отлично, малышка. Когда?
– Выйду через шестьдесят минут.
– А почему не прямо сейчас?
– Ты же знаешь, у меня есть муж. Ему нравится, чтобы мы обедали вместе. Не так уж часто мы делаем что-то вместе.
– Как ты выглядишь?
– Свеженькой и чистой. Я приняла ванну и надела новые джинсы. Полчаса в них влезала, пришлось лечь на пол и втискиваться, втискиваться, втискиваться. Разве после такого ты можешь сказать, что я тебя не люблю?
– А сверху что?
– Ничего особенного. Белая шелковая блузка.
– Без лифчика?
– Разумеется, с лифчиком.
– Милая, лучше сними его.
– Ты грязный сумасшедший мальчишка!
– Терри, когда я сегодня открою тебе дверь – пусть блузка будет, а лифчика не будет. Сними его в машине по дороге сюда.
– А что ты мне за это дашь?
– Все, что пожелаешь.
– Чарли, у тебя не получится. У тебя есть мужская сила и грязные мысли, но этим все и ограничивается.
Он смеется и говорит:
– Ну и забавная же ты, Терри. Когда-нибудь ты у меня начнешь выступать профессионально.
– Не надо об этом, Чарли. Я не актриса. Ты от меня можешь ожидать только одного типа выступлений – глубоко личных и эксклюзивных, вроде того, что состоится сегодня вечером.
– Хорошо, тогда это будет для тебя сюрпризом. Я тебя сделаю профессионалкой. И тебе это понравится.
– Чарли, мне надо идти. Макс появится с минуты на минуту. Увидимся через пару часов.
– Помни, никаких лифчиков.
Она со смехом целует трубку и кладет ее на рычаг. Вот Хелен никогда бы так не разговаривала, она слишком зажата.
Роскошная встает, надевает серебристые босоножки на каблуках, я никогда не разговаривал, как Чарли, я был слишком зажат, надевает свои золотистые босоножки на каблуках и становится перед высоким зеркалом, разглядывая себя. Из зеркала на нее смотрит оценивающим взглядом уже не молодая, но очень привлекательная женщина. Она думает: «Успокойся. Пойди и приготовь обед. Возбуждаться пока рановато».
Она спускается по лестнице и видит Макса, сидящего в кресле и тупо глядящего в пустой экран телевизора. У нее возникает легкое беспокойство, хотя поблизости нет параллельного телефона.
– Я не слышала, как ты вошел, – резко произносит она.
– Почему? Чем ты занималась?
– Звонила матери.
Она удаляется на кухню. Он следует за ней и застывает в дверях, глядя, как она поспешно сервирует стол. Он говорит:
– Терри, прошу тебя. Останься сегодня здесь.
– Макс, ты прекрасно знаешь, что меня ждет мама.
– Терри, я умоляю тебя провести эти выходные со мной.
– Зачем?
– Я чувствую, что ты отдаляешься от меня.
– А кто в этом виноват?
– Может быть, я не самый лучший любовник на свете…
– Верно. Не самый лучший.
– …но я все-таки мужчина, за которого ты вышла замуж. Конечно, при содействии…
– Макс, меня ждет мама. Ты иногда проводишь выходные за судебным расследованием, а я иногда провожу их со своей чудной мамочкой. Слишком поздно меня отговаривать. Я уже упаковала сумку, она лежит в машине.
