— Но минуту назад я видел там обитаемый город!
— А вы имеете понятие о скорости света? О том, как влияет на свет притяжение, как он отражается от различных поверхностей и преломляется атмосферой? Вы видели город и поместили его в будущее, которого можно достичь, пропутешествовав час, день или год, однако действительность представляет собой спираль, и не исключено, что от этого города вас отделяют века. А что, если он находится в прошлом? Истории известно множество примеров, когда человек видел город, направлялся туда и находил на том месте деревню или вековые развалины, так и не отстроенные. Последний вариант — далеко не самый худший.
— Но мне знаком этот город! Я бывал там!
— Ага, значит, он остался в прошлом. Сейчас его уже не найти.
Ланарк печально уставился в пол. Вид за окном внушил ему мечту о прекрасном, залитом солнцем мире.
— Выходит, поблизости нет ни одного цивилизованного места?
К Манро вернулось олимпийское спокойствие, и он сел на стул рядом с кроватью.
— Есть, и не одно. Но без спутника вас не примут.
— Почему?
— Медицинские нормы. Если человек покидает институт без спутника, он через некоторое время вновь заболевает.
— А я единственный здоровый, желающий отсюда выбраться?
— Одна женщина-доктор так ненавидит свою работу, что готова уйти с кем угодно, однако остерегитесь. Отправиться с кем-либо в другой мир — это своеобразная форма брака, а этой даме ни один мир не придется по вкусу.
— Что же мне делать, доктор Манро? — вопросил со стоном Ланарк.
Манро отозвался жизнерадостно:
— За все время это ваш первый разумный вопрос. Поэтому успокойтесь и слушайте. Поиски спутника вы можете вести среди трех разрядов публики: докторов, санитаров и пациентов. Из докторов покинуть институт хотят немногие, и если уж они задумают такое, то в компании с коллегой. Санитарки отбывают чаще, причем с людьми, которым полностью доверяют, а тут преимущества докторов прямо-таки вошли в пословицу. Но самый большой разряд — это пациенты, а их не узнаешь, пока с ними не поработаешь.
— Для такой работы у меня нет квалификации.
— А разве не были вы без пяти минут драконом? И не исцелились? Чтобы научиться лечить болезнь, нужно всего лишь ею переболеть. Как раз сейчас семнадцать больных изнывают под тяжестью боевого панциря, и нет ни единой здравомыслящей души, чтобы о них позаботиться. Не робейте! Вам не придется иметь дело ни с кем, чей случай не является разновидностью вашего.
Они немного посидели молча, а потом Ланарк встал и надел на себя белый халат. Манро улыбнулся и вынул больничное радио:
— Оно ваше. Вы уже знаете, как вызвать нужного человека, теперь я покажу, как будут вызывать вас.
Щелкнув переключателем, он произнес в сетку:
— Пожалуйста, через десять секунд пошлите вызов доктору Ланарку. Это не послание, так что повторять его не надо.
Он уронил радио в карман Ланарку. Спустя мгновение оттуда донеслись два звучных аккорда: плин-плон.
— Эти звуки означают, что у вашего пациента кризис или коллега нуждается в помощи. Если вам самому потребуется помощь, или вы заблудитесь в коридорах, или захотите послушать колыбельную, скажите оператору, и вас соединят с кем надо. А теперь собирайте книги, мы пойдем в вашу новую квартиру.
Заколебавшись, Ланарк спросил:
— Там есть окно?
— Насколько мне известно, видовой экран имеется только в этой комнате.
— Я предпочитаю спать здесь, доктор Манро.
Манро едва слышно вздохнул.
— Врачи обычно не спят в больничных палатах, однако эта, конечно, самая маленькая и используется не часто. Ладно, оставляйте книги. Я покажу вам институт, а потом мы отправимся к Озенфанту, вашему заведующему отделением.
Они двинулись к одной из полукруглых дверей за аркой. Занавес из гофрированного винила раскрылся перед ними, а потом сомкнулся.
Коридоры института резко отличались от комнат, которые они соединяли. Пока Ланарк, подталкиваемый в спину порывами горячего ветра, следовал за Манро по низкому кривому тоннелю, ему закладывало уши от громких голосов, топанья, звяканья колокольчиков, глухого ритмичного гула. В высоту тоннель не превышал шести футов и был круглый в сечении, только внизу была устроена горизонтальная дорожка, которой едва хватало для проезда каталки. Яркость освещения то и дело менялась, отчего болели глаза; вместе с теплым дуновением по тоннелю проскальзывала золотистая вспышка, затем холодало и свет делался тускло-оранжевым, туманным. За наклонным переходом лежал другой тоннель, в два раза больший, за ним следующий, также удвоенной величины по сравнению с соседним. Звуки стали громче, свет — ярче, ветер задул сильнее. Ланарк с Манро шли быстро, однако то с одной стороны, то с другой их обгоняли проносившиеся на всех парах доктора и санитарки с каталками и столиками на колесах. Никто не двигался против ветра. Не без труда поравнявшись с Манро, Ланарк спросил его об этом, однако, хотя он почти кричал, собственный голос напомнил ему отдаленный писк, а ответ и вовсе невозможно было расслышать. Притом через грохот и звон отчетливо пробивались фрагменты фраз, произносимых поблизости какими-то невидимками:
«…это пирог, который печется и съедается…»
«…это нечто, не имеющее размеров…»
«…это изучение лучших…»
«…сложная игра, требующая терпения…»
Они вошли в большой круглый зал, где голоса тонули в реве, который нарастал и опадал, как крики болельщиков на футбольном стадионе. Трубы тоннелей, извергавшие в зал толпу за толпой, чередовались с квадратными дверьми, куда этот людской поток направлялся. Помимо белых халатов, Ланарк видел зеленые плащи, коричневые комбинезоны, голубую униформу, темно-серые деловые костюмы. Подняв глаза кверху, он пошатнулся. По стенам огромной вертикальной шахты непрерывно пробегали вверх золотые и оранжевые огоньки, описывая уменьшавшиеся, как в мишени, круги. Манро схватил Ланарка за руку и потянул к двери, которая распахнулась, а потом плавно закрылась у них за спиной.
Они оказались в лифте, с застоявшимся, как бывает в маленьких помещениях, воздухом. Подняв глаза к круглой сетке на потолке, Манро произнес:
— Клоаку, пожалуйста. Вход любой. — Послышалось слабое жужжание, однако других признаков того, что лифт движется, не замечалось. — Акустика в коридорах такая, что ничего невозможно понять. Вы о чем-то спрашивали?
— Почему народ движется только в одном направлении?
— С каждой палатой соединены два коридора: один для входа, другой для выхода. Это помогает циркуляции воздуха, а кроме того, никто не движется навстречу потоку.
— Кто были эти люди, в большом зале?
— Доктора, как вы и я.
— Но доктора составляли крохотное меньшинство.
