Это была небольшая смотровая площадка, скрытая от посторонних глаз левым крылом дома. А сам дом застыл метрах в десяти от обрыва, откуда открывался потрясающий вид на море. Еще одна терраса – точная копия выходящей в сад – заканчивалась невысокой балюстрадой, но подойти к ней и заглянуть вниз у Полины не хватило духу. Как не хватило духу приблизиться к площадке, на которой стоял теперь Шило.
– Так что тут произошло? Ты примерно представляешь?
– Скорее всего, она смотрела на море. И кто-то приблизился к ней и ударил по затылку чем-то тяжелым. Вот только…
– Что?
– Не могу взять в толк, как ему удалось проделать все это незаметно.
– Не понимаю, о чем ты?
– Галька. Все дорожки здесь посыпаны галькой.
Полина взглянула себе под ноги: так и есть, галька повсюду. Каждый шаг приводит камешки в движение, они скрипят и трутся друг о друга. Не услышать этот шум невозможно.
– Ну-ка, пройдись! – скомандовал Шило, повернувшись к Полине спиной. – Только постарайся не шуметь.
– Мне пройтись на цыпочках?
– Валяй на цыпочках.
Полина в точности выполнила все указания брата, но после того, как она преодолела первые несколько метров, Шило воскликнул:
– Я все слышу!
– Слышишь, потому что хочешь услышать. Потому что знаешь – я захожу тебе в тыл.
– Даже если бы не хотел, все равно бы услышал.
– Может быть, Тата задумалась? – высказала предположение Полина. – Смотрела на море и думала о чем-то своем. Вот и не заметила, как приблизился… тот человек.
– Я не знаю, кем нужно быть, чтобы крепко задуматься, стоя под проливным дождем.
Дождь! Его-то Полина и не учла, а ведь он закончился не так давно. А до этого лил с разной степенью интенсивности весь вечер и всю ночь. И утру тоже досталось. Только сумасшедший сочтет такую погоду поводом для пешей прогулки – ведь речь идет не о теплом летнем дожде.
О муторном и неприкаянном осеннем.
Но разве эта сыплющаяся с неба неприкаянность могла остановить Тату? Вчера она тоже шлялась под дождем, и никаких неудобств это ей не доставило.
– …Нужно быть Татой. Она странная. Не от мира сего.
– А другие определения у тебя есть? – неожиданно спросил Шило.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну-у… Странный дом, и его хозяин тоже странный. Теперь и Тата странная.
– Что поделаешь, если странностей здесь хватает? – пожала плечами Полина.
– Тут ты права. А знаешь, какая странность главная?
– Просвети.
– Та скотина… которая напала на Тату… Она не оставила следов. Никаких. Иди-ка сюда.
Через мгновение Полина оказалась рядом со смотровой площадкой. Особо здесь не разгуляешься – всего-то метра три в длину и два в ширину. Еще около метра скрадывала мраморная скамья, идущая по всему периметру площадки. Дорожка заканчивалась прямо перед ней, и гальку сменили такие же мраморные, грязно-белые плиты. Они не были идеально ровными: кое-где в выбоинах скопилась дождевая вода. Кроме того, Полина заметила комки глины. И нечеткие отпечатки маленьких и больших подошв.
– Вот же они, следы!
– Да. Но это – не те следы. Те, что поменьше, – Татины.
– А вторые?
– Мои, – помявшись, тихо произнес Шило. – Пришлось нагадить, иначе ее было не вытащить. Но когда я подошел, когда увидел ее… никаких других следов не было. Можешь мне поверить. Память у меня фотографическая, фиксирует любые мелочи. А следы – не мелочь. О чем говорят нам Татины отпечатки?
– О чем?
– Она пришла сюда так же, как и мы, – через пролом. Глина – оттуда, из зарослей. Здесь, у края, она стояла. Довольно долго.
– Откуда ты знаешь?
– Окурки! Тата курит сигареты «Эссе Филд». Такие… тонкие.
– Ты и это заметил…
– Говорю же! Фотографическая память, – Шило самодовольно улыбнулся, присел на корточки и достал из кармана маленький прозрачный пакет.
– Здесь их четыре. Все – от «Эссе Филд». Сколько нужно времени, чтобы выкурить четыре сигареты почти что до фильтра?
– Понятия не имею. Я некурящая.
– Допустим, около пяти минут, если не выпускать их изо рта. А если курить одну за другой, без всякого перерыва… Сколько получается?
– Двадцать.
– Что мы в таком случае имеем? – Шило один за другим поднял измочаленные окурки и сунул их в пакет. – Как минимум двадцать минут она стояла здесь под проливным дождем и дымила.
– Не очень представляю, как можно дымить под проливным дождем…
Где-то внизу шумело море, но шум его был монотонным и совсем неявным. Во всяком случае, он не солировал, а лишь оттенял скупую партитуру тишины. Изредка ее нарушало одинокое и робкое потрескивание веток в саду – никаких других звуков не было. Выходит, Шило прав: добраться до смотровой площадки незамеченным, неуслышанным – невозможно. Если только…
– Он мог прийти и не по дорожке. Тот, кто напал на Тату, – сказала Полина. – Подойти сюда справа или слева. Вот почему она не слышала шагов.
Шило, который высматривал что-то под скамьей, даже не обернулся:
– Исключено.
– Почему исключено?
– Посмотри внимательнее на участок. Что ты видишь?
– Ничего особенного. Дом. Террасу. Бассейн, – послушно принялась перечислять она. – Кусочек сада с деревьями…
– Вот! И между домом, бассейном и садом – открытое пространство. Земля влажная и глинистая. Кое-где она присыпана щебнем, но это мелочи. А теперь скажи, чего ты не видишь?
– Не понимаю тебя…
Полина и впрямь не понимала, чего добивается от нее архангельский Шерлок Холмс. Вот дом с плотно закрытыми жалюзи на окнах, вот терраса с несколькими – поставленными друг на друга – плетеными стульями. Вот несколько деревьев – они выглядывают из-за угла, таращатся на мир круглыми глазами переспевших, никому не нужных плодов. Вот прямоугольник бассейна. А между всем этим – прямые, как стрелы, галечные дорожки. Скукоженная листва на земле. Всё.
Ах да, еще огромные непросохшие лужи. И общее ощущение неухоженности. Если архитектор, построивший виллу, справился со своим заданием на отлично, то ландшафтный дизайнер явно подкачал. Не додумался даже до альпийской горки. Его хватило только на то, чтобы проложить дорожки и разбить цветники перед домом. А может, у него не было времени, чтобы устроить все по уму. Но вряд ли неугомонный провинциальный полицейский хотел обсудить с Полиной особенности ландшафта.
– Если бы тот, кто напал на Тату, подошел справа или слева, как ты предположила… не по дорожке… он обязательно оставил бы следы! – Шило торжествовал. – А никаких следов на земле нет. Теперь понимаешь?
