Я досадливо вздохнул:
— Жаль, что Тедески не помнит времени так же точно, как Ангелис. Но, Моррис, похоже, у нас появился Целый час, о котором ничего не известно. Придется мне еще раз побеседовать с мисс Марчвуд. Правда, не думаю, что расспросы чему-то помогут. А вы скорее отправляйтесь в агентства по найму прислуги. Может быть, мы найдем хотя бы Сеймура!
Я вернулся в Скотленд-Ярд, намереваясь дописать отчет о допросе Джорджа Ангелиса для суперинтендента Данна. Войдя в приемную, я увидел, что у нас посетитель.
Он сидел на стуле и ел внушительный ломоть хлеба с сыром, откусывая огромные куски, словно не ел весь день, — скорее всего, так оно и было. Это был оборванный, немытый уличный мальчишка лет десяти-одиннадцати, в слишком больших для него сапогах. На полу у его ног лежала мятая фетровая шляпа.
Констебль Биддл, сидевший за столом, мрачно косился на мальчика. Увидев меня, констебль вскочил на ноги и сказал:
— Подметальщик, сэр, с Пикадилли.
— Молодец, Биддл! — похвалил его я.
Биддл густо покраснел от удовольствия.
Мальчишка осторожно собрал последние крошки хлеба и отправил их в рот. Не обращая на меня внимания, он обратился к Биддлу:
— А еще у вас есть?
— Нет, — сухо ответил Биддл. — Ты и так слопал весь мой обед. Это инспектор Росс, поэтому встань и веди себя хорошо!
— Пошли ко мне в кабинет, — велел я подметальщику.
Мальчишка подобрал с пола шляпу, сунул ее под мышку и следом за мной отправился в кабинет. Там он без всякого стеснения принялся озираться по сторонам.
Я сел за стол, надеясь, что обстановка произведет на него впечатление, однако мне показалось, что этого не произошло.
— Как тебя зовут? — спросил его я.
— Чарли, — ответил мальчишка.
— Чарли… а дальше?
— А тогда вы не того взяли! — возмутился мальчишка. Вам нужен Перси Уотт. Вот кто подметает перекрестки на Стрэнде!
— Я имел в виду, — стараясь сдерживаться, объяснил я, — как твоя фамилия?
— Нет у меня никакой фамилии, — быстро ответил мальчишка.
— Но ведь тебя должны еще как-то звать, кроме Чарли.
— А, вот вы о чем, — сказал он наконец. — Меня называют Чарли Таббс.
— Значит, твоя фамилия Таббс. Где ты живешь?
— Нигде, — ответил мальчишка.
— Ну, где ты спишь ночью?
— Чаще всего в подворотнях.
Скорее всего, он говорил правду.
— Послушай, Таббс, насколько я понимаю, ты подметаешь мостовые, чтобы пешеходы смогли перейти улицу.
Мальчишка нахмурился, и я быстро пояснил:
— Те, кто гуляет по Пикадилли.
— Мое место — между Пикадилли-Серкус и Сент-Джеймс-стрит, — кивнул мой собеседник.
— Хорошее место?
— Не жалуюсь, — ответил мальчик. — По магазинам часто ходят богачи. Сапоги у них чистые, а у дам длинные юбки. Кому же захочется пачкать их в грязи да в навозе! А я тут как тут: расчищаю им дорожку. Они и рады.
— Ты работал вечером в прошлую субботу?
— Я всегда работаю, — ответил мальчик.
— Был густой туман.
— Уж мне ли не знать? — с чувством воскликнул Чарли Таббс. — В тот день на улице почти никого и не было. Я уж думал, совсем ничего не заработаю. А холод стоял такой, что я продрог до костей. Только и мечтал съесть горячий пирог. На Пикадилли-Серкус торгуют пирогами с лотка. Я все время об этих пирогах думал.
— А что потом? Значит, сгустился туман, и ты ходил по Пикадилли, надеясь встретить пешеходов…
— Я услышал голоса, женские голоса. По выговору догадался, что они — настоящие леди. Я подошел ближе, потому что леди особенно не любят переходить улицу по грязи. Особенно такую улицу, как Пикадилли, где много экипажей и повозок… Трудно перейти дорогу, не наступив в…
— Да, да, Таббс! Ты слышал, о чем говорили те леди?
— Да, — ответил Таббс и замолчал, выжидательно глядя на меня.
— Продолжай, — велел я.
— А сколько дадите? — осведомился испорченный мальчишка.
— Получишь в ухо, если будешь нахальничать, — отрезал я. — А может, я велю констеблю Биддлу посадить тебя за решетку, пока ты не научишься себя вести!
Мои слова нисколько не смутили Таббса.
— Я и сейчас мог ходить по Пикадилли, подметать улицу и зарабатывать деньги. А я неизвестно сколько сижу здесь. — Он кивнул в сторону приемной.
— Тебя накормили. Итак, Таббс, что говорили те две дамы?
Таббс решил, что лучше поделиться сведениями, а о вознаграждении поговорить потом.
— Одна из них говорила, что им лучше поехать домой. А вторая сказала… — Таббс вздохнул и очень похоже передразнил женский голос: «Но ведь мы так близко!»
— Что у нее был за голос? — спросил я. — Нет, не передразнивай! Просто опиши, как она говорила. Тихо, громко? Каким был ее голос — встревоженным, испуганным?
— Она говорила очень тихо, я еле разобрал, — ответил Таббс, — и как-то чудно. По-моему, она не из Лондона. Уж как говорят лондонцы, я знаю. А та дама была иностранка. Она говорила, как старый Мартини, который торгует кофе с лотка на Олд-Бонд-стрит.
Благослови Боже лондонских беспризорников и их острый слух! Они ничего не упускают. Одной из дам определенно была Аллегра Бенедикт, которая не утратила итальянского акцента! «Но ведь мы так близко!» Близко к чему? К галерее Бенедикта?
— Продолжай, — велел я.
— Вторая женщина, — продолжал Таббс, — принялась жаловаться на туман и сказала, мол, все безнадежно. Но та со странным выговором сказала, что они смогут туда добраться. «Мы совсем близко, — все повторяла она. — И он будет ждать!»
Я чуть не свалился со стула, но постарался скрыть свои эмоции от Таббса. Мне не хотелось, чтобы он начал выдумывать.
— Чарли, ты уверен, что она так сказала?
— А как же! — ответил мальчишка. — Я тогда стоял совсем рядом с ней, хотя она меня не видела. Туман стал очень густым. «Но мы не можем даже перейти дорогу», — сказала первая женщина. И тут вышел я, понимаете? «Хотите перейти на ту сторону? Я вас переведу!» — говорю. Она так взвизгнула, ведь она не знала, что я рядом. Потом та, что чудно говорила, воскликнула: «Да, да, Изабелла! Мальчик переведет нас на ту сторону, а уж оттуда мы найдем дорогу». Я и перевел их, и вымел для них широкую дорожку. Первая дама дала мне шестипенсовик. Я сразу побежал и купил себе пирог.
— А что вторая, с чудным выговором?
Таббс пожал плечами:
— Насчет ее не знаю. Она скрылась в тумане. По-моему, она спешила.
