— Степан Всеволодович, помогите. Он сказал, что я скоро буду лежать на кладбище рядом с его отцом.
— Хватит сопли глотать! Говори толком — кто именно приходил, куда, когда, чего хотел?
— Он в субботу встретил меня около дома…
— Да кто он-то? — разгорячился Нефедов.
— Сын Чугунова, того самого курильщика…
— Помню я Чугунова! Можешь мне не объяснять, кто это. Только я не знал, что у него был сын. Почему он его никогда не навещал?
— Сидел в тюрьме, — пояснила медсестра.
— Кто сказал?
— Мне Чугунов как-то говорил, что его сын сидит в тюрьме за убийство. Хоть тот человек, который мне угрожал, не представился, я поняла, что это сын Николая Ивановича. Они очень похожи, потом, у него татуировка была на руке…
— Так-так-так, значит, сын его освободился… Продолжай! — потребовал Степан.
— Чугунов-младший узнал, что его отец сгорел в доме престарелых, и решил наказать всех, кто, по его мнению, виноват в его смерти.
— А с чего он решил, что виновата ты? — Нефедов недоверчиво взглянул на Лидию.
— Не я одна. Он сказал, что сживет со света весь персонал дома престарелых. За Валерию Николаевну он уже взялся…
— Каким образом?
— Чугунов сказал, что почти довел ее до безумства, — нерешительно проговорила Тищенко. — Про вас он тоже упоминал…
— Что именно?
— Сказал, что у вас есть сын маленький, очень на вас похожий…
С языка Нефедова слетело непечатное выражение.
— Что он собирается сделать с Тарасом?
— Я не знаю, я ничего не знаю. Мне страшно, — Тищенко закрыла лицо руками.
— Могу тебя понять, — в голосе Степана послышались нотки сочувствия. — Лида, ты говоришь, что болтала со стариком Чугуновым… Он что-нибудь еще рассказывал о себе, о сыне?
— Очень мало. — Лида задумалась. — Он был не местным, из какой-то деревни…
— Какой именно?
— Не помню, — следуя моему совету, Тищенко не стала сразу говорить про Кумачевку.
— А ты попробуй вспомнить.
— То ли Красновка, то ли Аловка… Что-то такое красное…
— А где она находится?
— На границе нашей области.
— Там вроде ничего такого нет.
— Кумачевка! — вспомнила вдруг Тищенко. — Да-да, Чугунов родом из Кумачевки! Он говорил, что дом у него крепкий был…
— Дом, говоришь? — Нефедов о чем-то задумался. — Это все?
— Вроде бы все. Степан Всеволодович, я не знаю, что мне делать. Я каждую минуту жду, что со мной что-то случится — тот человек под машину меня толкнет или кирпич с крыши на меня бросит…
— А он не глуп, — усмехнулся охранник, — раз сразу понял, что ты чересчур мнительная. Достаточно одной мифической угрозы, и тебе на каждом шагу будет мерещиться убийца.
— Зря я вам все это рассказала, — Тищенко взялась за ручку.
— Да ладно, Лида, я пошутил, — примирительно произнес Нефедов и даже легонько коснулся ее плеча. — От этого зэка действительно можно ожидать чего угодно, тем более если он сидел за убийство. Я подумаю, как его… нейтрализовать. Ну а ты будь поосторожнее. Не ходи одна ночами.
— Я и не хожу.
Диалог Тищенко с Нефедовым исчерпал себя. Она открыла дверцу и вышла из машины. Он выждал минут пять, потом стал выводить автомобиль с парковки…
* * *
Анисимова вернулась с работы на час раньше обычного, надеясь застать дома печника, но его там не было. Она так кричала на домработницу, что ее вопли улавливал «жучок», оставленный Сергеем на втором этаже. Поднявшись туда, она продолжала возмущаться:
— Прослушивать он меня вздумал! Я ему такую прослушку устрою, что он до конца дней своих запомнит! А Ленка? Как она могла? Я ее пригрела, приласкала, как к дочери относилась, а она спелась с врагами… Нет, все-таки с людьми надо быть строже, доброта развращает… Уволить ее или подождать еще? Если уволить, то придется самой все по дому делать, я как-то от этого отвыкла… Взять другую? Но где гарантия, что новая не предаст? Ладно, пока оставлю.
Примерно через час ей позвонил Нефедов.
— Да, я слушаю. Что? Сын Чугунова? Не было у него никакого сына! В тюрьме сидел? За убийство? То есть ты уверен, что все это его рук дело? Сам сказал Тищенко? Но что же делать? Разберешься? Степан, надо с этим побыстрее покончить… Нет, я помню. А что я могу сделать? Дома его нет, мобильный не отвечает, в офисе его тоже нет. Секретарша сказала, что он дежурит в больнице у матери. Нет, я не нашла, в какую больницу ее положили. Может, в областной центр? Ты бы Григория озадачил, пусть он там Ромашкину поищет. Думаешь, пошлет? Так ведь он сам в этом заинтересован. Что значит, затянула? Никто не знал, что так получится… Не надо все на меня валить! Между прочим, безопасность на тебе. Ты прекрасно знаешь, в каких условиях мне в последнее время приходилось работать… Вот и решай этот вопрос! Не знаю как, но решай!
Поговорив со Степаном, Анисимова спустилась вниз. К сожалению, мне не было слышно, о чем она разговаривала со своей прислугой во время ужина, да и разговаривала ли. Но то, что она опять пропустила несколько рюмок спиртного, стало ясно по ее заплетающемуся языку. Валерия Николаевна в спальне опять начала разговаривать сама с собой:
— Кругом одни враги. Все жаждут моей смерти, но я не сдамся. Я нужна Ксюше… Так, а где мои таблетки? В сумке. А где сумка? Вот она…
Похоже, Анисимова плохо ознакомилась с инструкциями, раз глотала таблетки одновременно с алкоголем.
В начале одиннадцатого мне позвонила Алина и сказала:
— Поля, я сегодня видела с лоджии, что Нефедов подъехал к дому и полчаса не выходил из машины. То ли он с кем-то разговаривал по телефону, то ли обдумывал линию поведения с женой, а может, и все вместе. Потом Степан весь вечер готовил Соню к тому, что собирается завтра в командировку. Она, конечно, удивилась, какая у него может быть командировка. Он сказал, что главный врач, в связи с участившимися по стране терактами, дал ему задание приобрести рамки терминала, видеокамеры нового поколения и другую аппаратуру. Еще он сказал, что за один день может не управиться, поэтому заночует у Григория. Сонька ему вроде бы поверила, а вот я сразу поняла, что муж ей лапшу на уши вешает.
— Похоже, Нефедов клюнул на мою приманку и собрался в Кумачевку. Вот уж не думала, что он рванет туда так быстро, не дожидаясь выходных!
— Мне кажется, Степан не из тех, кто оставляет на завтра то, что можно было сделать вчера. — Алинка не понаслышке знала, о чем говорила.
— Ну что ж, пусть едет навстречу самому дьяволу, — усмехнулась я.
— Поля, может, мне ночью маячок на его тачку приделать, чтобы знать — он попал туда, куда надо? — предложила Нечаева.
