Стоило нам пройти на территорию рынка, как на нас тут же набросилась парочка кавказцев.
— Спирт? — услужливо предложил один из них.
Я улыбнулась и покачала головой. Видимо, кавказцы восприняли это как-то по-своему.
— Ганджубас? — заискивающе прошептал другой парень.
— Нет. Но если вы с нами поделитесь некоторой полезной информацией…
— Героин?
— Нет. Номера для машин.
— В смысле? А! — Кавказец хлопнул себя по лбу. — Это колеса такие? А другое название для них имеется?
— Да не нужны нам наркотики! — чуть было не закричала я в бешенстве, но вовремя сдержалась и произнесла фразу почти спокойно.
— А что же?
Кавказец почесал затылок и обратился к соседу на нерусском языке, кажется, на азербайджанском. Тот только пожал плечами.
— Нам нужно поставить на машину номера. Машина!
— Шприц?
Таких тугих ребят я еще не встречала! Единственная мысль, которая меня утешала, — хоть что-то в этой истории есть забавное.
— Да нет! Машина! — Я покрутила руками, словно бы держала в них руль. — Номера на машину! Фальшивые!
Я осеклась. Слишком уж открыто заговорила о своих намерениях. Однако кавказец ничуть не смутился.
— Фальшивые? Что ж вы сразу не сказали?
— А вы знаете, где?
— Нет. Но попробуйте обратиться к Самеду. Он должен знать.
— А где найти Самеда?
— Он торгует автозапчастями вон за тем поворотом. Третий лоток.
— Спасибо.
Мы уныло побрели в указанном направлении.
За третьим лотком мы обнаружили чрезвычайно жирного кавказца с усами, словно у хомяка.
— Вы — Самед? — спросила я.
— Что надо? — вяло и невежливо отозвался кавказец.
— Нам бы номера на машину поставить… — осторожно завела разговор я.
— Я этим не занимаюсь. Но помочь вам могу. За определенную сумму, конечно.
— Сколько? — спросила Лидия.
— Двести! Двести рябчиков.
Дмитрий Алексеевич устало вздохнул и полез в карман.
— А вы не обманете? — задал контрольный вопрос он.
— Самед никогда не обманывает!
Получив деньги на руки, Самед сказал:
— Появляется тут время от времени один алкоголик. Федей зовут. Он такие операции проделывает. В свободное от пьянки время, разумеется. Но сейчас вы его вряд ли отыщете. Кажется, он в очередной раз ушел в запой.
— А может, вы адрес подскажете? — с надеждой спросила я.
— Адреса не знаю, зато могу сказать, где вероятней всего околачивается.
— Пойдет.
— Есть такой шинок на Киселева. «Достоевского» его алкаши зовут. У местных синяков спросите, они объяснят. Там Федя, скорее всего, и бухает. Думаю, тот от калыма не откажется. А то деньги, знаете ли, имеют свойство заканчиваться…
Я кивнула.
— Спасибо вам большое!
— Да не за что.
Мы развернулись и побрели прочь от Сенного рынка. Судя по быстрому шагу моих клиентов, им также порядком поднадоел царивший здесь шум и гам.
* * *
Наконец впервые за долгое время мне удалось навестить тетушку. Я убедила клиентов переодеться таким образом, чтобы у алкоголиков не возникло сомнений относительно того, что мы — свои.
Тетушка как раз вынула из духовки гуся и строго-настрого запретила нам заниматься какими-нибудь посторонними делами, пока не пообедаем. Клиенты вновь остались чрезвычайно довольны кулинарными способностями тетушки.
Новые костюмы, в которых нам предстояло найти общий язык со «сливками общества», являли собой просто кучи лохмотьев, в которые я без тени сожаления превратила кое-что из старой одежды. Сначала я протерла лохмотьями в доме полы. Потом побрызгала их водкой из бутылки, которую тетушка хранила в холодильнике с целью приготовления масок для лица. По пятьдесят граммов водки я влила в Дмитрия Алексеевича и Лидию внутрь, для запаха. Для особой пикантности я сдобрила лохмотья подсолнечным маслом. Грим позволил окончательно достичь требуемого эффекта. Я нарисовала Семененко под глазом синяк, покрыла наши лица пудрой землистого оттенка. Теперь мы выглядели, как одержимая жаждой алкоголя троица оборванцев. Оставалось проинструктировать клиентов по поводу поведения в «высшем обществе». При виде столь колоритных типажей тетушка на неопределенное время лишилась дара речи.
* * *
В «Достоевского» мы отправились ближе к вечеру. Проходя по улице Киселева, мы заприметили двух бомжей, роющихся в мусорке, должно быть, в поисках чего-то съестного. Я подошла к ним.
— Мужики, где здесь спиртом торгуют?
— В нескольких местах, — нехотя буркнул бомж и вновь с увлечением зарылся в благоуханную кучу.
Ответ бомжа несколько меня озадачил. Как это ни глупо, я почему-то забыла предположить наличие иных шинков на улице Киселева, кроме того, что интересовал нас.
— Мы в «Достоевского» хотели заглянуть.
— А какая разница? — удивленно спросил бомж, повернув небритую морду в нашу сторону.
— Для разнообразия, — выдала нелепое объяснение я.
— А-а… — протянул бомж, как будто ему все стало понятно. — «Достоевского», если наверх пойдете, — второй шинок. Знаете, там дверь открытая, коричневая. Во дворик сначала заглянуть надо.
— А номер дома помнишь?
— Не-а. По-моему, там ворота какие-то замороченные.
— То есть как — замороченные?
— С завитушками.
— Ясно.
— Хачик там торгует.
— Это мы знаем.
— А сигаретки не будет?
— Нет.
— А деньжат на портвейн не подкинете?
Я тяжело вздохнула и вынула из собственного кармана десятку.
— Хватит?
Бомж жадно выхватил бумажку из моих рук.
— Хватит!
— Ну, бывай!
Мы побрели вдоль улицы Киселева. Вскоре наткнулись на тусовку алкашей. Дом, рядом с которым они оживленно спорили, не был окружен воротами с завитушками. И я сделала вывод, что перед нами первый шинок.
Мы прошли еще несколько сот метров и, наконец, увидели ворота, о которых толковал бомж. Далее завернули в ничем не примечательный дворик, где вскоре и обнаружилась дверь, за которой стояла очередь из алкашей. Мы, вздыхая, присоединились к ним.
Мне удалось убедить клиентов, что выпить пятьдесят граммов паленого спирта просто необходимо, дабы полноценно войти в образ.
