— Мне бы не хотелось, — ответил Дмитрий Алексеевич, — но ничего другого нам, очевидно, не остается.
— Тогда начинать стоит действительно с конюшни.
— Опять будем ломать доску?
— А почему нет?
Мы перелезли через ограду. У меня на поясе болтался диктофон. Я специально захватила его с собой, дабы записать легендарные звуки, если таковые услышим, на пленку. Потом разберемся с их происхождением. Ночь выдалась темная, небо застилали тучи. Где-то вдали лаяли собаки. Все, казалось, навевало на душу какой-то мрак. Мы сразу направились к тому месту, где в прошлый раз обнаружили гнилую доску. Тут нас ждало разочарование. Видимо, после того случая Рудников сильно обеспокоился и конюшню отремонтировал. Взамен гнилых деревяшек мы увидели новенькие крепкие доски.
— Да-а… — протянула Лидия. — Может, поищем лестницу и заберемся через верх?
— Давайте попробуем.
Мы обогнули конюшню, дабы посмотреть, что такого полезного можно отыскать у сарая. И вдруг… Что-то скрипнуло прямо в полуметре от нас. Лидия вскрикнула. Дмитрий Алексеевич отпрянул. Думаю, тогда все трое перепугались до смерти. Но это были еще цветочки. Когда мы пришли в себя, то обнаружили причину скрипа. Дверь конюшни! Она оказалась приоткрыта! Порыв ветра заставил ее покачнуться.
— Что будем делать? — спросила я, прислушиваясь.
Из конюшни доносился какой-то шорох. Скорее всего, топот копыт жеребца. «Интересно, — думала я, — почему хозяин оставил дверь открытой? Быть может, он там?»
Мы не шевелились. Никаких иных звуков, кроме тех, что я уже слышала, из конюшни не доносилось. Напряжение возрастало.
— Стойте здесь! — прошептала я. — Попробую проверить, что там, в конюшне.
— Не беспокойтесь, я вас прикрою.
Я включила фонарик, который специально захватила с собой, и, поводя пистолетом вокруг себя, решилась посветить в конюшню.
Реагируя на свет, заржал жеребец. Я пошарила по углам. Рудникова в конюшне не было. Жеребец привязан. Непонятно вот только, почему конюшня не заперта. Возможно, тут больше нет ничего такого, что стоит скрывать? Честно говоря, мне даже стало скучно. Все ровненько, тихо-мирно…
— Здесь пусто! — крикнула я клиентам. — Кроме лошади и пауков — никого!
В дверях конюшни появились Дмитрий Алексеевич и Лидия.
— Правда никого? — спросила последняя.
Я в очередной раз посветила по углам.
— Честно говоря, я ничего не понимаю, — пробормотал Дмитрий Алексеевич.
И в этот момент послышался тот самый крик, о котором так много говорили. Душераздирающий, адский, принадлежащий чему-то, с чем я до сих пор не сталкивалась, он донесся словно откуда-то из самых недр земли. Я нажала на кнопку диктофона. Какая-то возня под землей. Что-то вроде рычания.
Я уже ничего не понимала. И снова тот же крик.
Пронзительный, словно кричит какое-нибудь животное из тропиков. И голос Рудникова:
— Б..!
Затем под землей что-то загремело, пол под нами затрясся.
Это было последней каплей. Закричала Лидия и бросилась из конюшни прочь. Следом помчался Дмитрий Алексеевич. Почему-то на меня тоже напал какой-то дикий, животный страх, и я побежала за ними.
Крик раздался снова. Мы лихо перемахнули через ограду. И потом неслись сломя голову по дороге долго-долго, пока не добежали до дачного дома.
— Я не хочу здесь оставаться! — тяжело дыша, сказал Семененко, когда мы достигли цели. — Хватит! Черт его знает, что тут еще может произойти. Еще встретим судьбу, подобно тому юнцу, что из армии демобилизовался! Хороший подарочек после того как отмучился, не правда ли? Поехали в Тарасов!
Мы гнали и гнали машину до самого города.
* * *
Дома мы прослушали пленку. Запись получилась не самой лучшей, но очень любопытной. Это напоминало кусок из какого-то фильма ужасов.
— Может, стоило разобраться во всем до конца? — спросил Дмитрий Алексеевич.
— Не стоило, — ответила я. — Вы ведь не знаете, что там за зверь и чего от него можно ожидать. Мы вообще представления не имеем, что там происходит. А происходить там может все, что угодно. Уж поверьте мне!
В конце концов мы приняли решение отправиться на биологический факультет Тарасовского государственного университета. У моей тетушки там есть знакомые. Возможно, прослушав пленку, они смогут кое-что прояснить.
* * *
Мы направились сразу к декану, Дмитрию Анатольевичу Василенко.
Василенко сидел в кожаном кресле за полированным столом в очень уютном кабинете. На стене висели рога оленя, множество картин с изображением животных. На полках застыли чучела диких зверей и птиц. На столе в красивом аквариуме плавали рыбки.
Я поздоровалась с Дмитрием Анатольевичем, объяснила ему, по чьей рекомендации пришла.
— Передавайте привет своей тетушке, — сказал Дмитрий Анатольевич.
— Обязательно. Мы к вам, собственно говоря, вот по какому делу. У нас есть запись голоса какого-то животного, мы никак не можем определить, какого именно. Вы не могли бы нам помочь?
— Попробую. Местную фауну я прекрасно знаю.
— Вот и тетушка говорила, что вы — профессионал.
— Давайте сюда пленку.
Я протянула Дмитрию Анатольевичу кассету, тот вставил ее в магнитофон. Из динамиков снова послышался дикий крик.
— Действительно странно, — сказал Дмитрий Анатольевич. — Вы знаете, это не есть представитель местной фауны.
— Да?
— Совершенно точно. Так что тут я ничем вам не могу помочь. Хотя… Работал у нас когда-то один человек. Некто Иван Владиславович Прохоренко. Он в свое время объездил весь свет. Всяких зверушек повидал. Очень хорошо знает классификацию млекопитающих. Возможно, он сможет определить если не вид, то хотя бы семейство этого зверя.
— А где его можно отыскать?
— Вы знаете, Ивану что-то взбрендило в голову, и он стал священником. Теперь он — отец Иоанн, служит в церкви близ лесопарка «Хвалинский». Там такой небольшой поселок, Окоевка называется. Если вы поедете туда, то без труда его отыщете. Церковь там только одна.
— Наверное, так мы и сделаем.
Еще несколько минут обмена вежливостями, и наша троица оставила кабинет Василенко.
— Поедем под «Хвалинский»? — спросила я, когда мы покинули корпус, где располагался биофак.
— Как будто у нас есть выбор, — обреченно вздохнула Лидия.
* * *
В Окоевке мы были вечером. Солнце еще светило, но приближающиеся сумерки уже начинали прокрадываться в душу. Как разительно здешний воздух отличался от городского! Напоенный ароматом трав и сырой земли, он вызывал у меня, горожанки до мозга костей, состояние, сходное с опьянением. Семененко остановил машину у церкви с белоснежными стенами и позолоченными куполами. Остановившись на несколько секунд, дабы почувствовать, что означает «дышать полными легкими», мы направились к каменной лесенке, оканчивающейся входом в церковь. Дмитрий Алексеевич протянул десятирублевую бумажку старой нищенке, сидевшей у ступенек, покрытых яркими половичками, и мы прошли внутрь.
