– Так что вас побудило защищаться от этой неизвестной угрозы, не нанесшей кошке никаких механических повреждений, забором? – настаивала Агния.
– Вот вы журналисты жестокие все-таки! – обиделась соседка. – И держите нас непонятно за кого! Когда это случилось, мы с мужем скинулись с соседями с той стороны и заказали анализы… Как бы это объяснить… Короче, что нет здесь химикатов каких-то вредных и радиации! Нам ведь здесь жить предстояло, а я как раз на раннем сроке беременности была. Но оба анализа отрицательные оказались! Поэтому… не объяснишь.
– С анализами вы все правильно сделали, – кивнула Вика. – Но кошку по-хорошему тоже нужно было на вскрытие отдать.
– Ужасно даже звучит! Это же не просто какая-то вещь испорченная… Это как член семьи! Мы с тех пор кошку больше не заводили. Да и несчастных случаев не было за эти годы. Просто… остальные объясняют это проклятьем, вот и я объясню. А больше мне по этому поводу сказать нечего.
– А вы не знаете, кто из здешних жителей мог быть знаком с хозяевами этого дома?
– Точно не скажу… Попробуйте с бабой Олей поговорить, она дальше по улице живет, там еще такие красивые синие ставни на доме. Она была среди тех, кто мне обо всех этих проклятьях талдычил, даже сказку какую-то рассказала в тему, но я не очень хорошо запомнила.
В этот момент со стороны дома донесся детский плач. Девушка спешно откланялась, а ее и не задерживали. Понятно, что она больше ничего не знает. И все равно Вика считала такой подход к месту, где она живет, несколько наивным. Нужно знать, что было в доме, который в двух шагах от твоего! Особенно если там умирают…
Вопрос о том, идти или нет к «бабе Оле», даже не стоял. Им нужна была информация, а тех, кто жил здесь больше двадцати лет назад, похоже, осталось не слишком много.
Ева свое слово сдержала, от машины не отходила. Второй раз она занимать выжидательную позицию не стала, заявив, что тоже пойдет к престарелой соседке. По пути Вика кратко изложила то, что им удалось узнать. Ева на ее слова не реагировала и, казалось, вообще не слушала.
Синие ставни были довольно примечательной чертой, гораздо более приметной, чем номер дома. Сама хижина оказалась старой, но уютной и ухоженной. Во дворе возился мужчина лет сорока, складывавший у стены дрова.
– Извините! – обратила на себя внимание Агния. – А баба Оля здесь живет?
Мужчина прервал свое занятие, повернулся к ним и окинул девушек тяжелым взглядом:
– Для кого баба Оля, а для кого и Ольга Сергеевна. Для вас – второе.
– Извините, но нам так представили…
– Кто представил и чего вам от нее надо?
– Женщина, живущая вон там, – Вика указала на сторону улицы, с которой они только что пришли. – А поговорить мы с ней хотели о сгоревшем доме. Она, как нам сказали, знает, что на нем за проклятье.
– Даже не начинайте! – Мужчина раздраженно закатил глаза. – Ну ладно старые бабки в это верят, но вы-то куда лезете! Проклятье! Не стыдно вообще такое говорить?
– Тогда что не так с этим домом?
– То, что он сгорел, вот и все! Самый обычный брошенный дом.
– А люди, которые рядом живут, утверждают, что не самый обычный! – Агния отказывалась отступать.
– Вот с людьми, которые рядом живут, и говорите, а мою мать оставьте в покое!
Ситуация была тупиковая. Если объективно ко всему подойти, то прав он. У них не имелось ни одного способа заставить мужчину сотрудничать, если он не хотел. Получается, придется бродить по деревне в надежде встретить того, кто тоже знал семью Лилии…
Но отойти от калитки девушки не успели, потому что из дома появилась худенькая, чуть сутулая пожилая женщина с молочно-белыми волосами. Несмотря на солидный возраст, взгляд ее оставался абсолютно ясным. Она покосилась на девушек, стоящих возле забора, и спросила у сына:
– Миша, а что тут происходит?
– Ничего, мать, иди в дом!
Но теперь он мог даже не надеяться на легкий исход…
– Мы пришли поговорить о сгоревшем доме! – выпалила Агния. – И о проклятье! Вы ведь знаете, что с ним что-то не так?
– Шли бы вы отсюда… – нахмурился мужчина.
– Но нам важно! Мы, может, купить этот дом хотим!
– Не надо его покупать, – встрепенулась Ольга Сергеевна. – Это очень плохое место!
– Мама, опять ты за старое…
– Это правда! Если ты в такую правду не веришь, это не значит, что другим людям она неважна и не нужна! Заходите, девочки. Я расскажу вам, какое горе тут было, и сразу вам расхочется такой дом покупать!
Насчет горя Вика была не уверена, но в том, что история была далеко не обычная, не сомневалась. Потому что она слишком хорошо помнила снимок, который увидела на планшете Снежаны. С фотографии смотрели светловолосые и голубоглазые мужчина и женщина… пара, у которой вряд ли могла родиться азиатская девочка.
* * *
С помощью металлических щипцов и только с ними. О том, чтобы кормить гиену с руки, Марк даже подумать не мог. Достаточно того, что его заставили подходить к этой зверюге гораздо ближе, чем он привык!
Это только Ева с ней легко обращается. В клетку входит, подкармливает, за ухом чешет. Когда она только начинала это делать, Марк к инфаркту готовился, наблюдая за ней. Уж слишком красочно воображение вырисовывало то, что такой крупный хищник способен с ней сделать. Однако хищник ничего не делал, и мужчина начал привыкать.
А теперь вот ему это поручили…
– Я не собираюсь открывать клетку! – заявил Марк. – Посидишь так! В дикой природе вон вы вообще в падали катаетесь!
Гиена продолжала пялиться на него непроницаемо-черными глазами. Она прореагировала на его появление спокойно. Даже, как показалось Марку, перестала нервничать: когда Ева не явилась в привычное время, хищница начала наматывать круги по клетке. Но подошел Марк, и она успокоилась.
– Ева скоро вернется. Не спрашивай, зачем она туда поехала, я и сам не понимаю. А она, ты же в курсе, ни перед кем не отчитывается. Но, видно, так было надо.
В сетку, образовывающую вольер, был вмонтирован специальный заслон, через который полагалось подавать животному еду. Ева им никогда не пользовалась, предпочитая идти на открытый контакт. Марк же убедился, что клетка собрана на славу, кормить гиену можно без угрозы для жизни или как минимум сохранности пальцев.
Табата продолжала вести себя на удивление цивилизованно. Она не кидалась на мясо, появлявшееся в пределах ее клетки, клыки не обнажала. Лишь когда Марк снова закрыл заслон, она подошла к миске.
– Все-таки фиговый ты питомец, – констатировал Марк. – Вроде бы нечто пушистое и шерстистое, а по факту ни погладишь тебя, ничего! А если нас грабить придут? Ты съешь первого, кто тебе попадется, или все-таки чужого?
Ноль реакции. Да оно и понятно, миска с мясом привлекает голодную гиену гораздо больше, чем его болтовня! Марк вообще говорил с ней просто потому, что в доме вдруг стало непривычно пусто.
