«Я просто завидую, – упрекнул себя Ромашов. – Да, я завидую! Мне не хватает его лоска и уверенности в себе. Я по-прежнему боюсь оказаться невостребованным…»
– Да, я один, – сказал он, сдерживая свои чувства и приветливо улыбаясь.
– А где эта твоя… Очень хочу с ней познакомиться!
– Зачем? – подозрительно спросил он.
– Да слухи разные ходят о вашей дружной шведской семье, – рассмеялся режиссер, по-приятельски хлопнув Ромашова по плечу. – Меня к себе не возьмете? Четвертый не третий, он уже не лишний. А до компании.
– Это все ложь, – выдавил Ромашов.
– Тогда ты, выходит, и правда, гей? Надо же…
– Я… – он хотел было начать оправдываться, но режиссер уже отошел к другому гостю. А к Ромашову подскочила корреспондентка с микрофоном:
– Что вы думаете о фильме, который только что посмотрели? – нетерпеливо спросила она. Звезд было так много, что бедная девочка сбилась с ног.
«Рара, как всегда права», – думал он, рассыпаясь в цветистых похвалах откровенно дерьмовому фильму. Увы, гениальность не передается по наследству. Но кому из бездарностей с громкими именами это мешает процветать? Ромашов тоскливо огляделся. Корреспондентка отскочила, словно резиновый мячик, едва Андрей Ромашов закрыл рот. Теперь этот мячик, размахивая микрофоном, прыгал вокруг известного певца. Тот дергал головой, пытаясь уклониться от змеиного жала на тонком черном шнуре, и то и дело отодвигал девицу рукой на безопасное расстояние. Ромашов невольно улыбнулся: сцена вышла комичной.
– Как же я мечтала с вами познакомиться, Андрей!
Он обернулся. Очаровательная звездочка, начинающая певичка, смотрела на него с обожанием.
– Я Лена, – улыбаясь, сказала она. – В миру. А ты, действительно, Андрей Ромашов?
– В миру, – усмехнулся он.
– А по-настоящему?
– По-настоящему? Идем, – он схватил ее за руку и потащил к накрытым для фуршета столам.
Он намеренно много пил и демонстративно целовался с белокурой Леночкой на глазах у всего бомонда. То и дело сверкали фотовспышки: красивую пару журналисты отметили особым вниманием.
– Куда поедем? – прильнув к нему, прошептала Лена.
– Поедем к тебе, – сказал он в белокурую макушку.
– Я снимаю квартиру вместе с подружками. Не уверена, что нам с тобой найдется местечко, – хихикнула она. – Надо позвонить, узнать. А к тебе разве нельзя? Где ты живешь?
– В элитном коттеджном поселке, – признался он. – В собственном доме.
– Ого! Тогда едем туда!
Он замялся.
– Ты что, живешь не один? – сообразила Лена. – Говорят, у тебя престарелая любовница. Очень злая и ревнивая. Так я ее не боюсь! – она нетрезво рассмеялась.
– Хорошо! Едем!
«Я отплачу тебе той же монетой, – мстительно думал Ромашов, садясь за руль. – Теперь ты узнаешь, каково это: быть третьей. Мы будем заниматься любовью, а ты лежать с закрытыми глазами, замерев и сжав кулаки, и слушать наши стоны. А завтра ты попросишь у меня прощение».
В доме было темно, когда он подъехал. Лена, смеясь, выпорхнула из машины:
– А у тебя клево!
На женский смех из своей комнаты, зевая, вышла Василиса Петровна.
– Андрей Георгиевич! – охнула она. – А Раиса Гавриловна сказала, что вы сегодня дома не ночуете!
– Это мой дом! А это теперь моя девушка! – он обнял Лену за плечи и привлек к себе.
Ромашову показалось, что Василиса Петровна обрадовалась.
– Вам ужин подать?
– Спасибо, мы только что с фуршета. Рара уже спит? – спросил он.
– Да, они легли.
– Втроем, вместе с Бодлером? – он еще не протрезвел, поэтому счел шутку удачной и расхохотался. Лена вторила ему таким же пьяненьким смехом.
– У тебя есть прислуга? Классно! И вообще, ты крутой!
– Ты тоже… классная, – с трудом выговорил он. Потому что она была не классная, она была пьяная. А еще глупая. Она не понимала, что происходит.
Ромашов за руку потащил ее по лестнице на второй этаж. Его спальня была в левом крыле, подальше от апартаментов Раевича, но сегодня хозяин дома решил устроиться в гостевой. За стенкой была супружеская спальня Рары и ее обожаемого Фимы. Ромашов твердо намерен был их разбудить.
– Шикарно! – высказалась Лена, упав на огромную кровать, застеленную алым шелковым покрывалом. И позвала: – Иди сюда! Скорее!
Он сделал шаг вперед и замер. За стенкой раздался стон. Ромашов узнал бы этот стон из тысячи, из десятков тысяч женских стонов. Только одна женщина предавалась физической любви с такой горячностью и с таким отчаянием. Ромашов всегда старался поймать этот ее протяжный стон в свои раскаленные губы и медленно выпить, словно нектар богов. И только тогда расслаблялся сам. Сейчас у него было такое чувство, будто его обокрали. Украли бессмертие, не меньше. Он сразу почувствовал себя стариком и сгорбился. Мышцы обмякли, во рту стало сухо от жажды.
– Что ты стоишь? – Лена, почти уже голая, приподнялась на локте и посмотрела на него удивленно. – Раздевайся!
– Погоди, я сейчас, – сдавленно сказал он и торопливо вышел из комнаты.
Толкнувшись в соседнюю дверь, он понял, что она заперта изнутри. Ромашов приник к двери, ловя каждый звук, который доносился из спальни Раевичей. Сомнений быть не могло: супруги занимались любовью. Он поскребся в дверь, и там, в спальне, все стихло.
– Василиса Петровна, это вы? – крикнула из-за двери Рара. – Нам ничего не нужно!
– Это я, Андрей, – сказал он дурацким голосом. Словно клоун в цирке. «Здравствуй, Бим! А это я, Бом!»
За дверью послышались голоса.
– Что ему надо?
– Погоди минутку, я сейчас…
– Рара! Не открывай! Мы хотя бы ночью можем побыть одни?
– Я сейчас ему все скажу…
Дверь распахнулась. Рара стояла на пороге в шелковом халатике, накинутом на голое тело.
– Что тебе надо? – холодно спросила она.
– Значит, ты мне изменяешь! – выпалил он.
Она не выдержала и расхохоталась.
– Опомнись, Лёвушка! Я в своейспальне, со своиммужем. Это с тобой я ему изменяю. Поэтому, будь добр, оставь нас в покое.
– С кем ты там разговариваешь? – из соседней комнаты появилась Леночка в одних стрингах. Рара окинула ее насмешливым взглядом и сказала:
– Отличный выбор! Поздравляю! – и захлопнула перед его носом дверь.
– Кто эта тетка? – недоумевающе спросила Лена. – Это что, твоя мамочка, у которой ты спрашиваешь разрешение перед тем, как заняться сексом?
– Замолчи! – заорал он. И забарабанил кулаками в запертую дверь: – Рара, открой! Это подло! Подло!
