– Ваша честь, я вынужден напомнить суду и господам присяжным, что никакой беременности не было, – привстал Журавушкин.
– Сядьте! – стукнула молотком судья. – Прокурор, продолжайте допрос. И прекратите вашу обвинительную речь, мы до этого еще не дошли. Обратите свое внимание к свидетельнице!
– Я только хочу сказать, что Настя своего ни за что бы не отдала, – вклинилась в разговор Кристина. Или Анна? – Она мне так и сказала: я готова ее убить…
– Это лишь эмоции беременной женщины, – тут же вмешался прокурор.
– Это лишь ваши домыслы, потому что никакой беременности не было, – с иронией сказал Журавушкин.
– Номинально была! Потому что был положительный тест!
– Номинально не было! Потому что ее реально не было!
– Это мог быть эффект плацебо!
– Как-как? Ваша честь, уважаемые дамы на скамье присяжных, вы когда-нибудь слышали о беременности-плацебо? – ехидно спросил Журавушкин.
– Вообще-то женщина может внушить себе, что беременна, и вести себя соответственно, – задумчиво сказала судья и вздохнула: – У меня один раз такое было… Это к делу не относится! – опомнилась она и стукнула молотком. – Продолжайте!
Журавушкин с прокурором озадаченно переглянулись: кому говорить?
– Ромашов очень хотел этого ребенка, – перехватила инициативу Кристина. – Поэтому велел своей престарелой любовнице паковать чемоданы. Я слышала, как Настя крикнула в телефонной трубке: «Уберите из прихожей чемодан! Я об него все время спотыкаюсь! Вы что хотите, чтобы у меня случился выкидыш?!»
– По-моему, мы ходим по кругу, – вмешалась судья. – Вопрос понятен. И если свидетельнице нечего больше сказать…
– Конечно, есть! – Кристина явно не собиралась так быстро покинуть сцену. – Про суррогатную мать! Которую нашла Рара!
– Она в списке следующая, – сказал прокурор. – Мы не будем составлять мнение об этом с чужих слов. Просто зафиксируем факт.
– Но Настя мне говорила, что будет за себя бороться! – не унималась Кристина.
– Это мы уже поняли. Вы можете быть свободны и дать место другому свидетелю.
– Но ведь я была ее лучшей подругой! Я знаю все! Понимаете? Все! – Кристина стрельнула глазами в сторону журналистов. – Все самые скандальные подробности!
– Вы что, были вхожи в дом Ромашова? – не удержался Журавушкин.
– Конечно!
– Да вы там даже ни разу не были! Вас туда никто не приглашал, даже ваша, как вы говорите, самая близкая подруга!
– У нее просто не было времени! Она постоянно была на съемках!
– В отличие от вас!
– Да я такая востребованная, что вы себе это даже вообразить не можете!
– Прекратите это! – гневно стукнула молотком судья. – Здесь вам не реалити-шоу! Адвокат! Я делаю вам замечание! Свидетельница, немедленно покиньте трибуну!
– Нет, вы должны меня выслушать! Я еще ничего не сказала! Самые скандальные подробности!
– Пристав! Выведите ее!
– Вы не имеете права! – завизжала Кристина. – Вы зажимаете мне рот!
– Девушка, успокойтесь, – мягко взял ее под локоть судебный пристав. Кристина развернулась и заехала ему сумкой: – Пустите меня!
– Да что ж это такое! – не выдержала судья. – А, ну-ка, арестуйте эту скандалистку! Я не позволю превращать суд в балаган! Я предъявляю ей обвинение в хулиганстве! – гневно стукнул молоток.
– Ура! Меня ведут в тюрьму! – заорала Кристина. – Вы видите, видите?! – это относилось к журналистам. Те повскакивали со своих мест и засверкали фотовспышками.
– Прекратить! – молоток судьи замолотил по трибуне. – Выведите всех! Я прекращаю заседание!
– Ну что? Довольны? – ехидно спросил Журавушкин у прокурора.
Упирающуюся Кристину вели к выходу.
– Куда вы меня?! Я хочу в автозак! Где моя камера! – надрывалась та. – Где правозащитники, которые будут бороться за мои права?! Да завтра вся Москва загудит! Все видели, как правде затыкают рот! Самые скандальные подробности!
И тут Журавушкин с удивлением увидел, что Рара хохочет.
– Прекрасный спектакль! – сказала она, оставшись наедине со своим адвокатом.
По регламенту им было положено свидание после каждого судебного заседания.
– Эта девица еще хуже, чем Стейси Стюарт, – раздраженно сказал Журавушкин.
– Что вы хотите? Учительница была хорошая, – улыбнулась Рара. – А вот увидеть в суде Ирину я не ожидала.
– Ромашов вам, действительно, ничего не говорил? О том, что у Нефедовой не получилось помочь вам с работой?
– Нет, конечно! Не думаю, что Лёвушка сделал это по злому умыслу. Он просто меня бережет, – с иронией сказала Раевич.
– Сегодня мы проиграли, – со вздохом констатировал Журавушкин. – Мне придется разрешить прокурору допросить Ефима Ивановича как свидетеля обвинения.
– Зачем? – вздрогнула Рара.
– Чтобы присяжные поняли, почему именно вы изменяли мужу.
– Вы полагаете, это можно понять? – усмехнулась она.
– Может быть, вы сначала мне объясните? А я уж постараюсь донести вашу мысль до присяжных.
– Извините, нет.
– Но речь идет о вашей свободе! Здесь не надо стесняться. Допустим, Раевич как мужчина э-э-э… – Журавушкин замялся, потому что вопрос был крайне деликатный.
– Как мужчина он в полном порядке. И даже Ромашову даст фору.
– Вы шутите?
– Нет.
– Тогда, почему?!
– Представьте, что вы жутко голодны. Этот голод застал вас внезапно, в самом неподходящем месте. К примеру, на работе. Или в общественном транспорте. На улице, черт возьми! Вы вдруг вспомнили, что давно не ели. А, вспомнив, уже не можете от этой мысли избавиться. Потому что голод вас терзает. Дома, на кухне вас ждет вкуснейший борщ. Но когда вы туда попадете, черт его знает. И что вы будете делать?
– В ресторане пообедаю, – пожал плечами Журавушкин.
– Вот именно. Желательно, в дорогом и хорошем. И чтобы кто-то оплатил счет.
– Куда это вы клоните? – сердито спросил он.
– Я про секс, – очаровательно улыбнулась Рара. – Мне его надо много, Фиме гораздо меньше. Он это с самого начала знал и принял. Потому что у него есть Бодлер, – с иронией сказала она. – Это целый мир, который вполне может заменить реальность. У меня таких миров нет, я человек, в общем-то, приземленный. Так получилось, что этим миром попытался стать Ромашов. Который прекрасно все понял. Потому что он очень даже не глуп.
– Снова вопрос: тогда почему? Почему вы с ним не женаты? Неужели и впрямь из-за того, что вы не можете иметь детей?
