Недавно Ромашов нанял новую помощницу по хозяйству. Он пошел по той же схеме: перебрал многочисленные письма своих поклонниц, и выделил одну, самую преданную, готовую на все. Юлия Ивановна была старше него, но моложе Василисы Петровны, когда та переехала в этот дом. Следовательно, сплетни исключены. И Даша кандидатуру одобрила.
– Где вы? – крикнул Ромашов.
Пройдясь по первому этажу, он заглянул в гостиную.
– Заходи, Андрей, я тебя жду, – раздался голос Фимы.
– Что ты здесь делаешь?! – удивился он.
– Я же сказал: жду тебя.
– Кто тебя впустил?!
– Даша. Она добрая девочка. Я сказал, что хочу сам собрать свои вещи. Твоя новая домохозяйка уехала за покупками. Она очень старается. Хочет тебе угодить.
– А где сама Даша? Почему ты здесь один?
– Она прекрасно знает, что я ничего не украду, – усмехнулся Фима. – У нее сегодня, кажется, маникюр. Или консультация у пластического хирурга?
– Девчонка, дура набитая! – выругался Ромашов.
– Неужели ты не дашь мне забрать мои книги?
– Да забирай ты хоть все! Я здесь ни чем не дорожу, ты же знаешь!
– Я пришел забрать твою жизнь, Андрей, – серьезно сказал Раевич.
– Ты шутишь? Или нет: ты сошел с ума! – нервно рассмеялся он.
И тут только заметил в руках у Фимы пистолет.
– Не смешно, – напряженно сказал Ромашов. – Я прекрасно знаю, что ты не умеешь обращаться с оружием. Кстати, как ты раздобыл ключ от сейфа?
– Я подумал, как следует, пошевелил мозгами. Мозги у меня хорошие, просто до сих пор они работали в другом направлении. Но как только я захотел, вычислить место, где лежит ключ от сейфа, мне это было не трудно. В детстве у меня были недюжинные способности к математике. Да и с логикой все в порядке, как выяснилось. Задачка оказалась элементарной. Я ведь давно тебя знаю, Андрей. Я приблизительно представляю себе твои жизненные ценности. Ключ был в твоей спальне, он лежал в кубке, который стоит на книжной полке. Я знаю, ты очень дорожишь этим кубком. Кажется, это за какие-то спортивные твои успехи…
«Я легко с ним справлюсь», – прикинул Ромашов, глядя на сидящего в кресле Фиму Раевича. Их отделяло каких-то пять шагов. Ромашов незаметно начал сокращать расстояние.
– Вот ты считаешь, что прекрасно знаешь людей, – продолжал Фима. – Извини, я сегодня перешел на прозу. С Бодлером покончено. Хотя, он мне сказал сегодня: «И ангел грешника терзая беспощадно, разит несчастного своей рукой громадной…»
– Глупо в своих поступках руководствоваться гаданием, – он сделал полшага и подумал: «еще четыре».
– Я так не думаю. Благодаря Бодлеру, я понял, что мне надо делать. Мне надо тебя убить. Хотя, ты уверен, что я этого не смогу. Я сейчас докажу тебе обратное. Ты совсем не разбираешься в людях, Лёвушка. У каждой чаши есть края, у каждого человека есть предел его терпения. Ты отнял у меня все, понимаешь? Мне некуда идти, моя жизнь все равно кончена. Единственный способ заставить себя выслушать, и попытаться спасти жену, – это убить тебя.
– Тебе это ничего не даст, – «три с половиной…»
– Будет суд. Теперь уже надо мной. О! Я теперь прекрасно знаю, как это работает! У меня даже есть адвокат. Потому что я уверен: Журавушкин захочет тебе отомстить. Да, ты его сильно напугал, но когда тебя не станет, он сделается прежним Аркадием Журавушкиным. И на процессе блеснет.
«всего три…»
– Вот ты сейчас думаешь: заговорю ему зубы, подойду поближе, и силой отниму у него пистолет, – грустно сказал Фима. – А ведь я сижу и жду, когда ты подойдешь поближе. Тебя надо убить только затем, чтобы доказать всю примитивность твоей логики и твоих мыслей. Кем ты себя возомнил? Этот ход ты не просчитал, не так ли? А зря… Я и в самом деле не умею обращаться с этой штукой, – пожаловался Фима и поднял пистолет. – Но я знаю, что у него есть предохранитель, и прежде чем сделать выстрел, надо его снять. Как видишь, я это сделал. Теперь, когда ты подошел на нужное мне расстояние…
«два с половиной!»
Он увидел, как Фима поднял руку, дрожащую от волнения и напряжения.
«он не сможет… не посмеет…»
– Хорошо, что ты подошел поближе, – сказал Фима и нажал на курок.
Первым выстрелом Ромашова отбросило обратно к двери. Пуля попала в плечо. Между ним и Фимой опять было пять шагов. Но Фима тут же вскочил и кинулся к нему.
«Всего три! Нет, всего ДВА! ОДИН!»
Раевич еще три раза торопливо, словно боясь передумать, нажал на курок. Потом отшвырнул пистолет и попытался переступить через лежащего у порога Андрея Ромашова. Тот захрипел и схватил Фиму за ногу.
– Пусти! – дернул тот ногой.
– Не… уходи… Я… жив…
Фиме удалось вырвать свою ногу.
«Неужели я его не убил?!» Но сил вернуться, а, главное, решимости, у него уже не было. Он понесся на улицу, потом в соседний дом, крича:
– Полицию! Вызовите полицию!
Но этого Андрей Ромашов уже не слышал.
«Его прекрасное лицо застыло, и веки стали такими тяжелыми, что глаза закрылись сами собой…» – подумал он и умер.
– Мы никуда не едем, – взволнованно сказал жене Аркадий Журавушкин.
– Но я уже заплатила аванс турагентству!
– Ты можешь поехать одна. А я остаюсь в Москве.
– Аркаша, да что случилось?!
– Ты разве не слышала? В Инете вот уже час висит эта горячая новость, в топе!
– Я была занята на работе.
– Сегодня Фима Раевич застрелил Андрея Ромашова. Я еду в Следственный комитет. Я все начну сначала.
– Нет! Господи, он что, умер?! Андрей умер?!!
– Да, ранения оказались смертельными.
Жена не выдержала и заплакала. Журавушкин равнодушно посмотрел на ее вздрагивающие плечи и полез в платяной шкаф за свежей рубашкой.
«Не является преступлением причинение вреда в состоянии крайней необходимости…, – подумал он, завязывая галстук. – Если бы я не был таким трусом, я бы тоже его убил. А теперь я сделаю все, чтобы помочь Фиме…»
