Бергман был все-таки сильным человеком. Он смог взять себя в руки, прекратил пить и с головой ушел в работу — и для того, чтобы забыть о смерти жены, и для того, чтобы забыть о том, что сделал с Анечкой.
— Она о себе напоминала?
— К моему удивлению, нет. В какой-то момент мне показалось, что мне все это приснилось. Она снова появилась в моей жизни, когда шел уже пятый месяц беременности.
— А до этого она не понимала, что беременна?
— Говорит, что нет, — пожал плечами Петр Аркадьевич.
— Так на самом деле может быть, — заметила я.
В общем, когда Анечка опять без приглашения приехала к Петру Аркадьевичу, он был абсолютно трезв и совсем не в разобранном состоянии, как в день смерти жены. Он не хотел пускать ее в квартиру. Но Анечка на пороге заявила, что беременна и никуда не уйдет.
Эта новость была шоком для Петра Аркадьевича. Ему не хватало только проблем с беременной несовершеннолетней дочкой друзей. Беременной от него!
— В педофилии меня никто никогда обвинить не мог, — сказал Бергман. — Много в чем обвиняли, но только не в этом. Кстати, и в связях с людьми своего пола я замечен не был. Я имел другую репутацию…
Петр Аркадьевич хмыкнул и между делом рассказал про одного телевизионного деятеля, которого конкурент хотел подвинуть от кормушки, но провалился. Были сделаны фотографии (причем до сих пор неизвестно, настоящие или классный фотомонтаж, так как экспертизу никто не проводил), на которых этот телевизионный деятель совокуплялся с дикобразом. Почему-то конкурент думал, что таким образом удастся сместить любителя дикобразов с должности. Но, видимо, плохо знал телевидение и мир желтой прессы, так что точно не заслужил конкурент места, на которое метил. Телевизионный же деятель на дикобразе заработал невероятную популярность. Конечно, далеко не везде можно было напечатать такие снимки (даже в девяностые годы, когда все это происходило), но кое-где они появились — и на какое-то время стали буквально темой номер один в определенных кругах. И при фразе «этот с дикобразом» люди до сих пор понимают, о ком идет речь, и улыбаются, вспоминая историю оригинального пиара.
Петр Аркадьевич сказал, что лично знает «любителя дикобразов». Тот совершенно искренне не помнил, было что-то подобное или не было. Но признавал, что могло быть. Кстати, это помогло ему без помощи медицины излечиться от наркозависимости, правда, еще не зашедшей за точку невозврата. Он до конца жизни должен благодарить канувшего в небытие конкурента.
— Ой, Наташа, чего мне стоил тот разговор с Анечкой… Я-то ведь надеялся, что того случая или не было, или мы оба о нем забудем навсегда.
— Что она хотела? Замуж за вас?
— К счастью, нет. Она хотела, чтобы я взял решение всех проблем на себя…
— То есть аборт? Преждевременные роды?
— Она не исключала такого варианта. Но я убедил ее, что это может в дальнейшем создать ей проблемы. Да она это и сама понимала. В общем, она — пусть подсознательно — хотела, чтобы ребенок исчез у нее из живота, а она жила дальше, как будто бы ничего не было.
— Где она рожала?
— На родине Нины Степановны. И жила она там с Ниной Степановной, но не в ее доме. Я им снял домик в соседнем районном центре — где больница. Аня провела всю вторую половину беременности там, ходила в школу — а там беременные старшеклассницы в порядке вещей. Родила, я заплатил деньги, чтобы все оформили, как мне надо. Здесь пришлось бы платить в несколько раз больше. Но дело было не в деньгах…
— И вам пришла в голову мысль устроить рекламную акцию с усыновлением маленького узбека Аглаей?
Бергман кивнул.
— Я забрал сюда Нину Степановну, она занималась ребенком, ко мне они часто приезжали… Нехорошо так говорить, но я рад, что все так сейчас разрешилось и Нина Степановна теперь будет здесь жить постоянно с моим сыном. Я уже, честно говоря, задумывался, что делать дальше. Мальчик-то растет! Нина Степановна не смогла бы его в самое ближайшее время удерживать в комнате. Я даже предположить не могу, как Аглая отреагировала бы, если бы ребенок забежал к ней в спальню, что-то сломал, разбил… Я бы, конечно, что-то придумал… Но в смерти Аглаи для меня есть и плюс…
— Но не вы же ее убили, — заметила я.
— Да мне такое в голову не приходило! — воскликнул Бергман, но тут же успокоился: — В любой, самой ужасной ситуации есть что-то положительное. Только это положительное нужно увидеть. Смерть Аглаи для меня, как продюсера, полный кошмар. Ведь столько проектов уже было начато! И ведь ее никем не заменишь! Это же не одинаковые «поющие трусы» в девчоночьей группе… Никакого двойника народу не подсунешь. Второй Аглаи нет и быть не может. Ладно, решим и этот вопрос.
— А как отреагировали родители Анечки на беременность дочери? — вернулась я к предыдущей теме. — И не захотят ли они сейчас или в недалеком будущем получить внука?
— Они погибли в автокатастрофе.
Я пораженно посмотрела на Бергмана. Он кивнул.
— Ани тогда не было в городе. Она как раз собиралась стать матерью, так что я ей ничего не говорил до возвращения в Петербург. Я как раз оформил над ней опекунство. Поэтому мне было проще и записать ребенка на себя… Сейчас, как ты знаешь, она учится в Англии, а дальше видно будет. Захочет там остаться — помогу, захочет вернуться и жить здесь — тоже помогу. У нее здесь квартира и дача. Я все юридически переоформил, то есть, конечно, не я сам, а адвокаты, но все сделано как надо.
— А тогда?
— О беременности объявлял я, только взял с Ани слово, что она никому и никогда не признается в моем отцовстве — за то, что я решу все проблемы. Родителям мы это представили так, что она пришла ко мне, как к взрослому другу семьи, с которым у нее всегда были доверительные отношения и который способен решать вопросы. В отличие от ее родителей. Мать рыдала, отец сказал, что надо рожать (что меня, признаться, удивило) и спросил, что я собираюсь сделать.
Петр Аркадьевич вздохнул и продолжил рассказ. К тому времени (а родителям сообщение делалось через несколько дней после того, как будущий отец узнал о планируемом появлении на свет своего пятого ребенка) у него уже был готов, так сказать, черновой план. Он договорился с Ниной Степановной, которая позвонила как раз вовремя — просила о любой работе. Бергман уже прорабатывал мысль о маленьком узбеке. Аня уехала, документы из школы забрали, сказав, что она едет учиться за границу.
— Родители к ней приезжали?
Петр Аркадьевич покачал головой.
— Далеко, неудобно и дорого — они были совсем не богатыми людьми. Это в советские времена ученые хорошо зарабатывали, а в наше время эти люди далеки от высокого уровня жизни. Они же не с мировыми именами. Я ездил два раза и честно тебе скажу — про себя много ругался матом. Туда же не так просто добраться! А условия… Наташа, я же комфорт люблю, я привык к комфорту. Я не знаю, как в тех местах люди живут!
