– Мочи прокурора, – пристально глядя Холмогорову в глаза, произнес Багров. – Он все равно сдохнет, только страдать будет долго, помоги ему.
– Я не… не хочу этого делать… Я не буду…
– Тогда убьем тебя. А сначала помучаем.
Саша замолчал, понимая, что его и не собирались отпускать живым. Не надо было сюда ехать! Не надо было полагаться на слова Разоренова! Тот уж слишком уверовал в свою безнаказанность, решил, что никто и никогда не сможет поднять на него руку.
– Простите, – прошептал Александр и почувствовал, как по лицу текут слезы.
Все, о чем мечтал, уже не случится: не будет ролей, признания, славы, фестивалей, наград и почестей, все оборвется через мгновенье. Мир расплывался радужными кольцами и исчезал в мутном небытии.
– Ну, чего ты? – долетел до него издалека голос банкира. – Ты же мужик, грохни этого козла и живи сам ради славы отечественного кино.
В Сашину ладонь вложили пистолет, который трудно было удержать, и он увидел скрюченного Разоренова, который уже не хрипел, просто смотрел куда-то в сторону. Рука с пистолетом была направлена на его тело. Сам ли он это сделал или его руку туда направил кто-то? Холмогоров отвернулся и заметил, что один из людей банкира держит видеокамеру. Его снимают? Ну что ж, значит, ничего избежать уже нельзя. Саша нажал на спуск, после чего разжал пальцы, освобождаясь от пистолета.
«Все равно сейчас и меня…» – проскользнула мысль и улетела в лес вместе с выстрелом. Кто это стрелял и в кого? Может, он сам? Теперь уже ничто не имело никакого значения. Мимо прошел Багров и кинул на ходу:
– Иди в машину, а то простудифилис поймаешь.
Холмогоров послушно пошел следом, боясь обернуться. Но перед тем, как сесть в «Геленваген», бросил взгляд туда, откуда только что пришел. Разоренов лежал на боку неподвижно, а рядом валялась его прокурорская фуражка.
В машине было тепло. Кто-то опустился рядом и сказал:
– Ну, с почином тебя.
Ему протянули стакан с водкой, но Саша отодвинул его. Стакан снова поднесли к самому его рту.
– Пей, артист! Сними груз с души.
Он выпил залпом и не почувствовал вкуса водки. Зато все тело внезапно охватила дрожь.
– Еще! – почти крикнул он, чувствуя, как громко и противно стучат зубы.
Александр выпил и второй стакан. Взял появившийся из чьей-то руки бутерброд с семгой. Откусил, и еще раз, еще, начал жевать… Но проглотить не смог, успел лишь толкнуть дверь и высунуться наружу. Его вывернуло, а потом снова и снова.
Затем его куда-то везли. Рядом сидели веселые незнакомые парни со страшными рожами, которые хохотали и называли его киллером. Затащили в какую-то баню и опять заставили пить. В бане было жарко, но Сашу продолжало колотить. Голые парни хлестали его вениками. Потом появились проститутки, вероятно, их привезли с трассы. Девицы ничего не боялись, пили водку и визжали, когда их щипали за грудь. Холмогоров смотрел на всю окружающую мерзость и захлебывался отвращением к себе и жалостью к той жизни, которая ушла навсегда. Отныне он такой же, как эти подонки. Да, такой же, если не хуже. Потому что ему было обещано судьбой больше того, с чем придется оставаться теперь до конца своих дней. Он не должен был быть таким, как ничтожные, злобные, подлые и тупые мерзавцы рядом, потому что он талантлив и мог стать великим. Но все провалилось и исчезло в грязном стоке вместе с мечтами о том, что ожидало его прежде.
– Ну че, киллер, заказы принимаешь? – произнес один из парней.
Девчонки хихикнули, и Александру захотелось ударить кого-то, ударить сильно. Но вместо этого он засмеялся. Засмеялся и не мог остановиться. Хохотал до слез, задыхаясь, до боли и колик в животе. Понимал, что у него истерика, но не мог успокоиться. Все остальные тоже понимали. Ему в рот насильно влили еще стакан водки, после чего мир вокруг стал кружиться и переворачиваться. Холмогоров почувствовал, что его подхватили под руки, потащили куда-то.
«Сейчас убьют», – подумал он с полным равнодушием.
Его бросили на постель, холодную и пахнущую стиральным порошком. Накрыли чем-то и оставили в тишине.
Саша открыл глаза, увидел сумрачный вечерний потолок, повернул голову и понял, что он дома. Сразу вспомнился страшный сон, и по телу прошла дрожь. Ему не верилось, что все так просто объясняется. Потом до слуха донеслись шаги и какой-то шорох. Незнакомая девушка поднимала с пола свою одежду и медленно одевалась.
– Далеко собралась? – спросил Александр, не понимая, кто она такая, как оказалась в его квартире.
Но он не мог понять и как сам очутился здесь. Хотя… Наверное, пришел сюда, ведь квартира-то его, и за нее, кстати, нужно выплачивать кредит.
– Мне домой надо, – шепнула девушка, – очень устала. С тебя, между прочим, еще пара сотен.
– Хорошо, – не стал спорить Холмогоров. – А то, может, останешься до вечера? Отдохнешь здесь заодно.
Незнакомка кивнула и начала снимать с себя только что натянутую одежду.
Около полуночи он вышел ее провожать лишь потому, что не хотелось оставаться одному. У подъезда стоял его «Ренджровер». Саша сунул руку в карман дубленки и обнаружил в нем автомобильные ключи.
– Может, поедем поужинаем где-нибудь? – предложил он спутнице.
И тут же сообразил, что ехать с ней нельзя никуда – кто он, а кто она? Его узнают и потом будут рассказывать направо-налево, что популярный актер якшается с проститутками. Уж очень характерно девушка выглядела – коротенькая юбка и чулочки в сеточку.
Холмогоров достал из внутреннего кармана бумажник, заглянул в него: пусто. А ведь когда рассчитывался с ней, что-то еще оставалось. Значит, она же и вытащила. Девица смотрела в сторону и даже отступила, не сомневаясь, что ее сейчас ударят.
– Значит, не судьба, – вздохнул Саша. – Ну, пока, стало быть.
Девушка побежала через двор, он глянул ей вслед, а потом направился к своей машине. Кто-то перегородил дорогу. Холмогоров поднял глаза, увидел мужчину лет сорока и услышал:
– Багров приказал тебе ехать в Питер к жене и сделать то, что ты обещал сделать.
– Хорошо, – согласился Саша, – сделаю. Закончу кое-какие дела и на следующей неделе отправлюсь.
– Завтра поедешь, – скривился посланец банкира. – Там с тобой свяжутся и скажут, что и как. Телефон не отключай: все равно ведь найдут.
В квартире было накурено и пахло какой-то кислятиной. Холмогоров прошел на кухню и открыл окно. Не снимая полушубка, стал собирать со стола посуду и ставить в мойку. Потом вспомнил, что вряд ли в ближайшее время ему придется пользоваться всем этим. Достал ведро для мусора и, держа его на весу, рукавом дубленки смел туда все, что оставалось на столе: стаканы, тарелки с нарезанной колбасой, сыром, кружками лимона, банку маринованных оливок, вилки и переполненную окурками пепельницу.
