Надя пролезла за свой стол и стала осматривать новое рабочее место, представляя, как можно его обустроить, чтобы было удобно и комфортно и чтобы не замечать тесноты.
Через некоторое время открылась дверь, и в кабинет влетел Холмогоров. Он демонстративно, в расчете на Горелова, коснулся губами щеки Нади и спросил, обращаясь уже к Василию:
– Ну как?
– Осваивается. Договор уже подписала, так что…
– Я в курсе, – перебил его Холмогоров. И, глядя теперь на бывшую жену, спросил: – Ты ведь договор в одном экземпляре подписала?
– В одном.
– Надо в двух, даже в трех. Решетов забыл просто. А теперь уехал. Ладно, свою поставь подпись на листочках, а я отнесу их в приемную, и секретарша распечатает на них текст.
– Пусть сначала распеча… – попытался возразить Вася Горелов.
– А вы, господин главный редактор, работайте, – оборвал его Саша. – Зачем Надюше лишний раз туда-сюда бегать? Я для чего здесь? Отнесу Рудику все, что ему требуется.
Надежда подписала чистые листы.
– Да! – вспомнил Холмогоров. – В бухгалтерии просили предоставить ксерокопии паспорта и страхового свидетельства. Давай уж я заодно отксерокопирую.
Но копии документов Надя принесла с собой. И Саша забрал их.
– Вот уж не думал, что нам придется работать вместе, – произнес Вася Горелов, когда за Холмогоровым закрылась дверь. – Мне всегда казалось, что ты хорошо устроишься в жизни. Родом из театральной семьи, замуж вышла за самого перспективного парня на курсе…
– Может, я сразу к делу приступлю? – спросила Надя только для того, чтобы закрыть неприятную для нее тему и дать Горелову понять, что пришла сюда работать.
Вася встал из-за своего стола, подошел к шкафу, осторожно и медленно приоткрыл его. Изнутри ничего не вывалилось. Но когда он достал из шкафа пухлую папку, следом упали на пол еще несколько.
Главный редактор посмотрел на них, потом ту, что достал, убрал обратно в шкаф, поднял с пола одну и положил перед Надей.
– Вот, прочитай внимательно. Посмотри, чтобы не было растянутых диалогов, если встретится ненормативная лексика – правь по возможности. Главное, чтобы не было похоже на какие-то другие фильмы. А то наши авторы любят это дело, порой один в один переписывают эпизоды. И ладно бы только из западных лент «слизывали», там наши фильмы все равно не показывают, так нет, дерут ведь тексты и из отечественных. Нам же потом с правообладателями объясняться и судиться. Поняла?
Черкашина кивнула.
– И потом, самое главное. Мы меняем формат, переходим от любовных соплей к мужскому кино с драйвом: убийства, перестрелки, мордобой, постельные сцены.
– Может, зря?
– Почему? – переспросил Горелов. – Это сейчас очень востребовано каналами. Ты посмотри: на каждом по вечерам одни боевики и детективные сериалы.
– В том-то и дело, что показывают одно и то же. Кино, по сути, своеобразное окно в сказочный, прекрасный и светлый мир, нам же предлагают заглянуть в окошко грязного подвала, стены которого залиты кровью.
– Ты напрасно так. Посмотри рейтинги за последние месяцы…
Надя спорить не стала и углубилась в чтение. Идя сюда, она думала, что работа будет легкой, но только начала читать сценарий, как поняла, что ошиблась, став спотыкаться о каждое слово в тексте. Но больше раздражало другое: сценарий, похоже, писал какой-то сексуальный маньяк, а все его женские персонажи были нимфоманками. Она время от времени бросала взгляды на Горелова, который тоже что-то читал, держа карандаш во рту – чтобы не тянуться лишний раз за сигаретой. Наконец не выдержала:
– Слушай, Вася… Про действие умолчу, но герои тут говорят одним и тем же языком. Одинаково строят фразы и употребляют одно и то же бранное слово.
– Приличное?
Надя пожала плечами:
– Все повторяют: «задница».
– Ну и что? – не понял ее сомнений Горелов. – Вполне интеллигентные люди.
– Ага. Только эти интеллигентные люди курят, пьют пиво, водку, виски, коньяк, шампанское. В кадре постоянно находится спиртное.
– Так и славно, – спокойно отреагировал Василий, – мы потом с рекламодателей возьмем дополнительно за скрытую рекламу. Если больше трех секунд в кадре видна этикетка с их продукцией, то деньги хорошие. Решетов умеет договариваться.
– Нижнее белье вы тоже рекламируете? Героини, войдя в дом, свой или чужой, тут же начинают снимать одежду.
– Если этого не будет, кто станет смотреть наши фильмы? – парировал Вася.
Надя спорить не стала. Посмотрела на часы и удивилась: до конца рабочего дня оставалось чуть больше часа – время пролетело незаметно. Удивительным было и другое: Холмогоров ни разу не заглянул в кабинет, хотя бы для того, чтобы узнать, как она осваивается. Но, с другой стороны, Саша ведь тоже работает.
Глава 9
Отдав Нате чистые листы с подписью бывшей жены и ксерокопию паспорта, Александр поехал на студию. Не сразу, конечно, потому что нотариус сняла копии с ксерокопий и отдала Саше принесенное им, чтобы тот сообщил Наде, будто напутал и документы в бухгалтерии не нужны. Вернуться было необходимо как можно раньше: Надежда не должна заметить его долгое отсутствие. Поэтому он спешил. Но потом подумал, что лучшего времени забрать Ван Гога у него не будет. Вдруг бывшая жена обнаружит пропажу второго комплекта ключей или же отдаст картину кому-нибудь на хранение? Хотя кому она может отдать? Разве что Павлу. Но все равно – как потом ее вытаскивать?
Холмогоров развернулся и поспешил к Надиному дому. Вошел в подъезд, вызвал лифт, никого не встретив, и это вселяло если не уверенность, то хотя бы надежду, что все произойдет так, как им запланировано. Он действовал расчетливо и хладнокровно. И когда ехал в лифте, был абсолютно спокоен. Однако подойдя к двери квартиры, почувствовал, что сердце бьется тревожно и гулко, словно ему не хватает места в грудной клетке.
Замок открылся легко и почти бесшумно. Холмогоров вошел внутрь и прислушался на всякий случай. В квартире было тихо, лишь за окнами дрожал от напряжения неяркий зимний свет. Саша скинул ботинки, прошел в гостиную, остановился перед картиной и посмотрел на тяжелые лица уставших от работы крестьян. Они поглощали картошку с таким напряженным удовольствием, будто весь день мечтали об этом, будто главной целью их жизни было добраться до старого стола, опуститься за него в строго определенном порядке и совершить таинственный ритуал сдирания с картофелин кожуры.
Саша снял картину со стены, вынул ее из рамы и только сейчас понял: надо было подготовиться к мероприятию получше. Размер полотна с подрамником был достаточно большим. Во что его упаковать? Нет, можно, конечно, найти подходящий мешок, но Александр об этом заранее не подумал. И как теперь быть? Вынуть гвоздики, которыми холст крепится к подрамнику? На такую работу уйдет немало времени. Вырезать холст, как показывают кражи картин в фильмах? Но тогда любому сразу станет понятно, что картина украдена. А уж Багрову тем более.
