Я с удовольствием болтала. В том числе упомянула, что наша общая знакомая Изабель Истомина когда-то тренировалась со мной в одной команде. И рассказала про ее поразительное умение сидеть под водой чуть не по пять минут.
— Как интересно! Просто потрясающе! — то и дело восклицал Георгий.
А я была счастлива, что он заинтересовался хоть чем-то, связанным не с работой, не с фотографией, но со мной.
Когда я выдохлась, Золотой внимательно взглянул на меня и произнес:
— Ну, я понял, что ты снимаешь плавание, потому что знаешь его досконально. Расскажи теперь остальное: почему твои фотографии о нем настолько злые?
Я усмехнулась. Какой смысл молчать? Тем более и тайны никакой не существовало. О нашем японском бенефисе даже в свое время в газетах писали. В японской «Емиури Симбун» и в родименькой российской бульварной «ХХХ-пресс».
Золотой, пока слушал, своих желтых глаз с меня не сводил, кулаки сжимал-разжимал — ни дать ни взять, кот, готовый броситься на добычу. Но, в отличие от родителей и немногих знакомых, кому я рассказывала, ни разу у него не вырвалось: «Зачем ты только с ней пошла?!» и «Сама виновата».
Наоборот, снизошел до того, чтобы встать, обнять, прижать к своему жирному телу. Задышал в ухо:
— Девочка ты моя бедная! До чего несправедливо-то, а! Ты вообще ни при чем — а вся твоя жизнь к чертям!
И жалостью своей растравил старые раны — я захлюпала носом, выкрикнула:
— А ведь я могла бы звездой сборной быть, на пьедестале стоять! Ненавижу ее! Ненавижу!
— Ну и как ты отомстила? — с интересом взглянул он на меня.
— Когда Изабель в ванне лежала, фен туда швырнула, — потупившись, ответила я.
— Молодец, — с серьезным видом похвалил он.
— Но гадина успела выскочить. Подняла визг. Мне вызвали психиатра, накачали таблетками…
— И на этом ты остановилась, — хмыкнул Золотой.
— Ну, я еще пыталась на следствии ее валить. Только без толку. За рулем ведь я была.
— То есть, — медленно произнес фотограф, — твоя подруга сломала тебе жизнь, а ты поплакала, да и смирилась? Одному синхронному плаванию мстишь — хотя оно совсем здесь ни при чем?
— Ну…
— Ты до сих пор считаешь, не случись той истории, все бы у тебя совсем по-другому сложилось. Страдаешь, коришь себя — и ничего не предприняла?! Ира, я тебе удивляюсь. Первый закон — даже не психологии, элементарного здравого смысла: зло никогда нельзя прощать, иначе оно сожрет тебя изнутри!
— Ну а что ты мне предлагаешь делать?! Убивать ее, что ли, а потом самой в тюрьму?
— Нет-нет, что ты, милая, — расплылся он в улыбке. — Зачем же так грубо?
— Уговорить ее на голые фотки — а потом разослать всем ее агентам и на работу? Или на порнофильм развести? — с удовольствием взялась фантазировать я.
— Примитивная ты девочка, Ирочка… — вздохнул Золотой. — Но я подумаю, чем тебе можно помочь.
— Гоша, да ладно, давай забудем, — попыталась отыграть назад я. — Все равно ведь ничего не изменишь.
— Как раз изменишь, — усмехнулся он. — У тебя в сердце — иголка. И ее нужно обязательно выдернуть.
…А примерно через неделю после того памятного разговора позвал меня в студию. Я надеялась — будет фотографировать. Или — что интереснее! — позволит смотреть, как сам работает.
Но вместо этого он познакомил меня с ослепительно красивым мужчиной. Сердечко мое (хоть я и дурнушка, но все-таки женщина) затрепетало. Однако Золотой мигом разрушил мои сказочные мечты. Коротко представил гостя:
— Это Юрий. — И велел: — Расскажи ему про Изабель.
— А… а что рассказывать? — растерялась я.
— Все, что она любит. Цветы, еда, напитки, одежда, — окинул меня ласковым взглядом красавец мужчина. — Книги, фильмы, художники, страны…
И, хотя выглядело все очень мирно — залитая солнцем студия, улыбающийся Золотой, а также вежливый, дружелюбный красавец, я почему-то испугалась.
— А… зачем вам? Что вы собираетесь с ней сделать?
— Мне не нравится этот вопрос, — недовольно заметил Юрий.
Но Золотой взглянул на молодого человека с укором и беззаботно произнес:
— Я считаю, Юрий, тебе абсолютно не сложно ответить. Ты хочешь познакомиться с Изабель. И сделать ее счастливой.
— Да, это так, — радостно подтвердил красавец.
И от этих его жизнеутверждающих слов у меня по коже пошли мурашки. Кто он, этот хорошо одетый, сладкоголосый, невозможно красивый парень? Работорговец? Продюсер порнофильмов? Или менеджер, кто подбирает молодых-здоровых на органы?!
Ясно одно — правды мне ни за что не скажут. Ни загадочный Юрий, ни тем более Золотой.
Но отступать было некуда. Я выложила все, что помнила о привычках и предпочтениях Изабель. Меня вежливо поблагодарили, велели больше ни о чем не беспокоиться и, конечно, забыть об этом разговоре.
А я никак не могла начать радоваться, что смогла наконец насолить своей заклятой подруге. Постоянно дурацкие мысли в голову лезли. Что прошло много лет. Что Изабель, в общем, не слишком виновата — кто в подростковом возрасте не творил глупостей? Опять же, меня тогда, в Токио, никто силком не волок за руль. И — если совсем честно — даже не случись той истории в Японии, меня все равно бы, наверно, не взяли в сборную.
Однако Золотой, когда я попробовала поделиться с ним своими сомнениями, резко меня оборвал:
— Ира, ты сделала свой выбор. И жалеть о нем поздно. Око за око. Тебя предали — ты не страдаешь молча, а отвечаешь тем же. Уверяю тебя, когда все свершится, твоя жизнь пойдет совсем по-другому. В твоем организме, в творчестве откроются такие резервы, о которых ты прежде даже не догадываешься!
— Но ее хотя бы не убьют? — уныло спросила я.
— Нет. Не убьют, — заверил Золотой. — Будет куда интересней.
И от этого его спокойного тона мне стало еще страшнее.
«С кого начать? — гадал Полуянов. — Со Стекловой? Или с Золотым пообщаться? В этот раз — лично мне?»
Оба варианта простыми не представлялись.
Визит к Ирине (подозреваемой номер один), считал журналист, не подготовлен и преждевременен.
А к Золотому, в его золоченый же особняк со рвом, не попасть.
Тогда журналист остановился на варианте номер три. Купил бутылку «Куантро» и отправился к всезнайкам Оле и Поле, в отдел светской хроники. Изложил проблему, попросил помочь.
Девчонки переглянулись.
— Ох и жаль ему эксклюзив отдавать, — покачала головой Оля.
— Но это ведь Димочка, — задушевно улыбнулась Поля. — Он наш друг, носит нам вкусняшки, «Куантро» не пожалел!
