— Лизочка, зачем ты меня обижаешь! — На глазах у бывшей няни, а ныне просто домработницы выступили слезы. — У меня ведь никого ближе тебя нет. И уж научилась за эти годы: вижу тебя насквозь. Ни на каком пляже ты не была. С тобой вчера что-то случилось.
— Вот ты пристанешь так пристанешь! Была я на пляже. Посмотри, у меня даже спина красная! От солнца! Хотя я смуглая, обычно не сгораю!
Но все равно не убедила.
— А купальник мокрый где? — сдвинула брови Тамара Кирилловна.
— Слушай, ну ты косная — вообще кошмар! — возмутилась Изабель. — Зачем мне купальник?
— Ты на нудистском была?! — ахнула женщина. — Боже, какая мерзость!
— Брось! — отмахнулась девушка. — Наоборот, очень современно.
А домработница тоскливо подумала: «Что за гад этот ее Юрий!»
…В то лето Изабель еще несколько раз ездила на загадочный пляж. И каждый раз возвращалась оттуда хоть и с загаром, но в состоянии совершенно ужасном. Замерзшая, злая, с остановившимся взглядом. Немедленно прыгала под пару одеял, требовала коньяку, пила залпом. А когда хмель ударял в голову, начинала горько, отчаянно плакать. И кашлять.
Но сколько ни пыталась Тамара Кирилловна выяснить, почему ее любимица возвращается такой несчастной, Изабель только кричала:
— Отстань от меня!
Как-то — когда домработница проявила особенную настойчивость — Лиза швырнула в нее пачкой купюр:
— Вот тебе, держи, на! Премия! Только оставь меня, ради бога, в покое!
Тамара Кирилловна тогда жестоко обиделась и деньги с полу даже не подняла. Изабель, когда протрезвела, купюры убрала сама, долго извинялась и ластилась. Однако так ни в чем и не призналась.
Домработница открыла правду сама.
Случилось это в сентябре, когда похолодало, пошли дожди и Тамара Кирилловна облегченно выдохнула: «Зловещему пляжному сезону, похоже, конец».
Однако хмурой, ветреной субботой Изабель уехала из дома совсем рано (куда — как обычно, не сказала). А вернулась — ближе к полуночи. Носик посинел, трясется от холода. Да еще не одна — на ее руку опирается Юрий. В состоянии не менее плачевном.
Изабель прямо с порога взялась командовать:
— Теть Тамар, быстро нам коньяку, одеяла! И градусник еще принеси: Юрочка, кажется, заболел.
Ну, Тамаре Кирилловне до смазливого негодяя дела мало — прежде всего утеплила любимицу: заставила надеть мохеровый свитер, шерстяные носки, укутала в пуховое одеяло. А та все пищит, пытается вырваться, будто птенчик из силка:
— Юре тоже одеяло! И аспирин!..
А тот — будто амеба. Рухнул на диван, на спинку откинулся, глаза закрыл. И физиономия пылает — хотя уж сегодня загорать точно негде было, небо осеннее, серое.
Когда Тамара Кирилловна убедилась, что для ее питомицы сделано все возможное, подошла к негодяю. Брезгливо коснулась совершенной, будто Микеланджело сваял, физиономии. И отдернула руку — горячий, будто духовка, когда в ней пироги пекутся.
— Дай ему наконец что-нибудь! — бушевала Лиза, но сама на помощь не спешила. Слишком замерзла, чтоб из-под теплых одеял выбираться.
Домработница неторопливо прошла на кухню. Открыла аптечку, достала аспирин. Набрала воды — из-под крана, нечего на подлеца хорошую тратить. Таблетка, растворяясь, шипела, и женщина от всей души желала: чтоб это был яд, а не лекарство.
Она по-прежнему не знала, чем пара занимается на пляже. Но красавчика уже за то убить мало, что он в дождь и ветер, при семнадцати градусах, ее любимицу купаться погнал. Впрочем, с мрачной радостью отметила женщина, Всевышний Юрия уже наказал. У парня, кажется, не просто простуда — что-то посерьезнее. По крайней мере, аспирином сбить температуру не удалось, да еще и кашлять начал, надсадно — даже сквозь толстые стены слышно.
Хорошо, милая ее Изабель за своего суженого не тревожилась — сладко спала. (Тамара Кирилловна постаралась, растворила в горячем чае таблетку снотворного.)
А сама, когда убедилась, что Юрий тоже забылся, осторожно прокралась в прихожую. Привычным движением сунула руку сначала в карман его ветровки. Потом обследовала борсетку… Ничего явно криминального, к сожалению, не нашлось. Однако во внутреннем кармашке мужской сумки, закрытом на молнию, обнаружилась изящная, оправленная в кожу вещица. Домработница знала, что такие штучки называются «флешки», и записать на крошечный кусочек металла можно хоть двадцать книг, хоть чертеж, хоть фильм.
Она не сомневалась ни секунды. Еще раз убедилась, что Лиза с Юрием спят, прошла в кабинет и включила компьютер. Побежали первые кадры… а уже через десять минут Тамара Кирилловна не смогла сдержать крик — и тут же закрыла рот ладонью.
Действо на экране продолжалась. По лицу женщины текли слезы, сердце отчаянно колотилось. А когда фильм — недолгий, всего-то на двадцать минут — завершился, она уже знала, что делать.
Вернулась в гостиную, где на диване распластался в забытьи Юрий, окинула парня ненавидящим взором. Нужно вот прямо сейчас — вонзить ему в сердце нож.
Душа рвалась, умоляла, просила именно так и сделать. Тамара Кирилловна даже оружие в руки взяла и с удовольствием примерила на ладони. На собственную судьбу — тюрьму, суд, зону — ей было совершенно наплевать. Но что скажет Лизочка? Она ведь, несмотря ни на что, продолжает любить негодяя. Мало что жизнь под откос, еще и любимая питомица возненавидит.
«Думай, думай, думай!!! — приказывала себе женщина. — Соображай, вспоминай!!!»
Юрий — аллергик. Тяжелый. Не переносит цитрусовые. Книжную пыль. Кошачью шерсть. Пыльцу. И еще какое-то лекарство. Точно! Новокаин!
И Тамара Кирилловна вновь бросилась в кабинет, к компьютеру.
Ночь у женщины прошла без сна.
Часов до трех она билась с Интернетом — не зря его паутиной называют, засосало сразу! Вопрос-то у нее был элементарный. Но, прежде чем ответ нашелся, сайтов десять пришлось посетить.
Едва закончила с теоретической частью, сразу помчалась в ночную аптеку. На всякий случай, не в ту, что рядом с домом, прошагала по холодному темному городу кварталов пять.
Начала диктовать сонной провизорше список: «Шприцы, одноразовые спиртовые салфетки…». Та сразу проснулась, нахмурилась, буркнула:
— Наркосодержащие строго по рецепту.
— О чем вы, какие наркотики! — всплеснула руками Тамара Кирилловна. — У меня зять заболел! Пневмония! Пожалуйста, пенициллин и…
— На него тоже нужно хотя бы назначение доктора. Название, дозировка на отдельном листке — у вас есть? — покачала головой бдительная аптекарша.
— Бросьте! — отмахнулась Тамара Кирилловна. — Я сама врач. Правда, офтальмолог, но уж дозировку пенициллина высчитать в состоянии.
Провизор взглянула с сомнением, но больше спорить не стала. Выдала все лекарства и даже пожелала зятю выздоровления.
