— Я тебя заберу, — сказал коп.
— С чего это? — спросила мать.
— Для твоей безопасности. Всякая белая женщина, вышедшая замуж за китайца, должна доказать, что ее не похитили и не удерживают насильно.
— Похитили? Меня никто не похищал. Я иду варить ужин мужу.
— Покажи брачное свидетельство, тогда поверю.
— Я его не ношу с собой, господи боже. Вы же знаете, я замужем. Просто цепляетесь ко мне. Ждете, что я заплачу.
Коп гневно вспыхнул.
— Пошли, — сказал он, хватая ее за руку.
Джон Скалли приблизился.
— Офицер, мы можем поговорить с глазу на глаз?
— А ты кто такой? Убирайся отсюда!
— Я оттуда, где деньги красноречивы, — сказал Скалли, протягивая копу банкноту. Тот взял ее, повернулся и пошел назад к Бауэри.
— Зачем ты это сделал? — спросила женщина с гневными слезами на глазах.
— Мне показалось это хорошей мыслью, — ответил Скалли. — Они часто к тебе пристают?
— Пристают ко всем, кто замужем за китайцами. Как будто девушка не имеет права выйти за кого хочет. Им поперек горла, когда белая женщина выходит за китайца, поэтому болтают, будто мы это делаем из-за опиума. А что плохого в том, чтобы выйти за китайца? Мой много работает. По вечерам приходит домой. Не пьет. Не бьет меня. А попытался бы, так я бы его побила. Он щуплый.
— Не пьет? — переспросил Скалли. — А опиум курит?
— Он приходит домой ужинать, — улыбнулась она. — Я его опиум.
Салли глубоко вдохнул, виновато осмотрелся и прошептал:
— А если парень хочет глотнуть дыма, просто чтоб посмотреть, каково это?
— Я бы сказала, что он играет с огнем.
— Ну, скажем, он хочет рискнуть. Я не здешний. Есть тут безопасное место, где можно попробовать?
Женщина подбоченилась и посмотрела ему в лицо.
— Я видела, что ты дал копу слишком много. Богатый?
— Да, мэм. У меня дела идут хорошо, но надо и расслабиться. Я очень хочу попробовать что-то новое.
— Зароешь себя в землю.
— Да, мэм. Так я это и вижу. Но я бы заплатил за то, чтобы пойти туда, где меня не ударят по голове.
— Ты стоишь прямо перед ним.
И она кивком головы показала на здание оперы. Скалли посмотрел на высокие окна второго этажа.
— Здесь? Здесь я только что слушал оперу.
— Наверху есть место для богатых посетителей. Сможешь попробовать свой опиум. И всякое другое.
— Прямо здесь?
Скалли почесал голову и сделал вид, что смотрит, разинув рот. Сыск привел его очень близко. Но без этой женщины он мог бы смотреть целую неделю. Доказательство, что добрые поступки вознаграждаются.
— Поднимайся на балкон, словно хочешь послушать оперу. Поднимись на самый верх, увидишь маленькую дверь. Постучи, и тебя впустят.
— Так просто?
— Для китайцев есть только два типа людей. Чужаки снаружи, семья и друзья — внутри.
— Но я чужак.
— А ты скажи, что тебя послала Сэди, и не будешь чужаком.
Скалли улыбнулся.
— Значит, играешь с огнем?
— Нет, — рассмеялась она и хлопнула его по плечу. — Вовсе нет. Но я знаю кое-кого из девочек.
Скалли снова купил билет, поднялся на балкон, повернулся спиной к воплям, доносящимся со сцены, поднялся по лестнице и постучал в дверь, о которой ему рассказали. Он услышал, как изнутри открылся глазок, и улыбнулся неуверенной улыбкой человека, который оказался не на своей территории. Дверь притворилась, оставаясь закрытой на толстую цепь.
— Чего надо? — спросил крепкий китаец.
Скалли видел рукоять ножа, торчащую из-под его рубашки.
— Я от Сэди.
— А. — Охранник снял цепочку, открыл дверь и улыбнулся. — Входи.
Он показал на лестницу, застланную ковром, и Джон Скалли, поднявшись, оказался в зале, наполненном сладким запахом дыма.
В первые мгновения детективу Ван Дорна не понадобилось притворяться удивленным деревенщиной при виде огромного пространства, залитого золотым светом. Над головой колыхался полог из красной ткани, и все стены были закрыты тканями, коврами и шелковыми вышивками, изображающими драконов, горы и танцующих девушек. Обставленное роскошной резной мебелью, освещенное разноцветными фонарями, это место, подумал Скалли, похоже на тронный зал императора в Пекине, вот только стражи из евнухов не хватает.
Смертельно опасные на вид гангстеры из Хип Синг, вооруженные ножами и топориками, присматривали за колесами рулетки-фараона, столиками для игры в фантан и за красивыми девушками, которые разносили клиентам на мягких диванах трубки с опиумом. Девушки в юбочках по колено все были белые, хотя волосы выкрашены для пущего сходства с китаянками. Как и сказали Скалли на улице, китаянки в Чайнатауне встречались реже, чем зубы у кур.
На диванах полулежали клиенты, желтые и белые. Скалли видел преуспевающих китайских купцов — некоторые были в традиционной одежде мандаринов, другие в просторных костюмах и в шляпах или котелках. Среди белых попадались богатые обитатели Пятой авеню и студенты колледжей, из тех, кто рассчитывает на чековые книжки отцов, чтобы уплатить карточные долги. Но интереснее прочих были двое гангстеров в тесных костюмах и ярких галстуках. Скалли готов поспорить на месячное жалованье, что это «гоферы» из Адской кухни.
Давно ли они здесь? Он не один час простоял снаружи, но не видел, как они входили. Очевидно, у заведения был еще один вход с другой улицы. Скалли прохаживался у черного хода, а они заходили через парадный.
Сидевший на диване белый мужчина нахлобучил на голову шляпу, свесил ноги с дивана и неуверенно встал. А когда встал, их взгляды встретились. Скалли едва не разинул рот. Что здесь делает Гарри Уоррен?
Оба детектива резко отвернулись друг от друга.
Неужели до Гарри дошли те же слухи, что и до него? Нет, подумал Скалли. Гарри Уоррен следит за «гоферами». Вот как он здесь оказался. Специалист по бандам еще не знает о союзе Хип Синг и «гоферов». Он пошел за «гоферами» и оказался внутри, не сумев сложить два и два. Я далеко опередил Гарри с его хвалеными экспертами, гордо подумал Скалли. Побил нью-йоркских ван дорнов в их родном городе.
К нему подошли две девушки.
Одна — ирландка с отличной фигурой, накрашенная, как китаянка. Другая — рыжеволосая красавица, с такими яркими голубыми глазами, что они блестели в тусклом свете. Она напомнила Скалли Лилиан Рассел
[30]
в годы ее учения. Хотя, возможно, виной тому была ее огромная шляпа, с приподнятыми полями, или естественная реакция Скалли на едкие клубы остро пахнущего дыма, или толстый, как у актрисы, слой косметики на лице, которое в косметике совершенно не нуждалось.
