— Ого! — покачал головой Паша, увидев свою сестру, свернувшуюся калачиком на моем диване. — Да, она здорово похудела.
— Говорите тише! — успела прошипеть я, но было уже поздно.
Аня проснулась.
Сначала она сладко зевнула, как ребенок, который пробуждается воскресным утром, зная, что сегодня он не пойдет в ненавистную школу, а проведет весь день, катаясь в парке на аттракционах.
Но буквально через секунду лицо Ани исказила страдальческая гримаса.
Тело снова стало дергаться от приступов сильной дрожи, губы тряслись, руки ходили ходуном. Девушка начала изгибаться на кровати, как будто старалась выполнить какие-то сложные гимнастические упражнения.
— Что это с ней? — с испугом спросил Паша, глядя на сестру.
— Наркотическая ломка, сам, что ли, не видишь? — отозвалась я, бросаясь к девушке.
— Дозу, — прошептала она пересохшими губами, — мне нужна доза.
— Я понимаю, — говорила я, гладя ее лоб. — Но дозы не будет.
— Почему? — капризно поинтересовалась Аня. — Денег нет?
— Не будет, и все, — твердо сказала я, продолжая гладить ее волосы. — Вспомни, о чем мы вчера с тобой говорили, девочка.
— Знаешь что, — Аня попыталась приподняться, — я пойду пройдусь немного, а потом вернусь, и мы с тобой продолжим разговор.
— Никуда ты не пойдешь, — заверила я ее. — А поговорить тебе сейчас есть с кем, кроме меня. К тебе пришел твой брат.
— Паша?! — всполошилась Аня, увидев Головатова, который стоял на пороге комнаты.
— Привет, Анюта! — помахал тот рукой. — Как дела, сестренка?
— Ты… ты не будешь меня убивать? — спросила Аня, часто моргая.
— Да что ты придумываешь, Анька! — подскочил к ней Паша. — Мы ж с тобой… да мы еще горы своротим! Верно я говорю?
Последний вопрос почему-то был обращен ко мне. Я со значением кивнула.
— Слушай, Анюта, — продолжал Головатов, — Женя говорит, что до тебя Красовский докалывался? Ну тот тип из охраны. Это правда?
— Д-да, — с трудом кивнула Анна. — Он едва мне руку не вывихнул.
— Я его в бараний рог скручу и за яйца на елку повешу, — пообещал Паша.
— Хорошо, только это все неважно, — прервала его Аня. — Сейчас мне нужно другое.
— Все, что хочешь!
— Дозу!
— Не-ет, — покачал головой Паша. — Вот этого нельзя. И Женя так считает, верно?
Я присела на кровать.
— Тебе очень плохо? — спросила я. — Сможешь сама продержаться хотя бы день-два?
Аня немедленно замотала головой. Умоляюще посмотрев на брата, она сложила руки на груди и принялась канючить, выпрашивая наркотик.
— И слышать не желаю! — заявил ей брат. — Когда узнаю, кто тебя подсадил, — ему не жить, слышишь! Это я тебе обещаю!
«Еще одна ошибка, — подумала я. — Теперь-то уж Аня ни за что не скажет, кто приучил ее к наркотикам, из-за желания сохранить канал».
Аня снова рухнула на кровать и, закрыв лицо руками, стала бормотать.
— Ты не понимаешь, ты же ничего не понимаешь, — говорила она с отчаянием.
— Скажи мне, куда съездить, — попробовала я перехитрить девушку. — Я попробую тебе помочь, деньги у меня есть. Раз так плохо…
— Только я сама, — решительно заявила Аня. — Со мной никто не пойдет.
— Значит, сиди тут, — не менее твердо сказал Павел. — Считай, что ты под арестом.
Аня с ненавистью посмотрела на брата и зарылась лицом в подушку.
— Помнишь, в детстве нам читали сказку про девочку, которую прогнал из дома отец? — говорил Паша, гладя Аню по голове. — Черт, совсем забыл, как же она называлась? Совсем память отшибло!
— «Тростниковая шапка», — отозвалась Аня. — Я до сих пор помню.
— Точно! — прихлопнул Паша ладонью по дивану так, что Аня вздрогнула. — Ой, прости, я забыл, что тебе плохо… Ну так вот, я подумал — а вдруг ты подсознательно вспомнила эту сказку, когда убегала из дома. Та девчонка ведь тоже нанялась посудомойкой в какую-то харчевню — помнишь? А по ночам она скидывала с себя лохмотья и ездила на балы. Там ее встретил принц, который…
Я стояла рядом с Головатовым и, не скрывая восхищения, наблюдала за сеансом психотерапии, который Паша проводил на моих глазах.
На самом деле он, конечно же, не имел представления о том, как нужно действовать в такой ситуации, но инстинктивно сделал правильный выбор.
Наркомана можно заговорить. На эту тему, собственно, и снята вторая серия «Французского связного». Минут тридцать разговоров для боевика — это круто, и тем не менее зритель не может оторваться от экрана, глядя, как полицейский, которого подсадили на героин, сидит в подвале и с ним говорят, говорят, говорят — только бы он не думал об очередной дозе.
И что же? Подействовало. Через неделю пришел в себя, занялся спортом и перестрелял всех негодяев по очереди. Не без удовольствия, надо думать.
Я приготовила Ане те же препараты, которыми пичкала ее днем.
— Выпей это, тебе станет легче, — поднесла я стакан к губам девушки.
Аня проглотила содержимое, тщательно разжевав перед этим таблетки.
— Послушай, — присела я рядом с ней на диван, — ответь мне на один вопрос — ты брала с собой статуэтку журавля, когда убегала из дома?
— Ах это, — с трудом вспомнила Аня. — Да, мне хотелось взять с собой что-нибудь на память, но чердак, на котором хранятся все мои детские игрушки, был закрыт. Вот я и взяла журавлика. Он очень удобный — его можно вынимать из цилиндра и рассматривать. Журавлик мне давно нравился, только отец запрещал мне его трогать — он стоял на столе у отца в кабинете.
— Где он сейчас?
— Я поменяла его на сандвич, — ответила Аня. — На второй же день моей самостоятельной жизни. Жалко, конечно, но что делать…
— На сандвич?!
— Ну да, есть просто очень хотелось, — пояснила Аня. — Мы с Машей сидели в подворотне напротив банка и ели сухарики — Маша всегда припасает, когда дома есть нечего — грызет.
— Дальше!
— А мимо проходит парень — высокий такой, симпатичный, — продолжала Аня. — Заметил нас, подмигнул. А в руке у него три сандвича — наверное, в обеденный перерыв на угол бегал, где их продают.
— Где конкретно находится это место? Ты помнишь, какой это был банк?
— Да, конечно, — кивнула Аня, — «Промстройбанк», что на Покрышкина. Вот, значит, этот парень и заметил, как я смотрю на его сандвичи. И протянул один. А я ему журавлика отдала, чтобы на милостыню было не похоже. Я же не нищая, правда! А так у нас получился обмен.
— И куда он направился?
— В здание банка и направился, — ответила Аня. — На первый этаж, направо повернул.
