— Пойдем дом посмотрим? — предложил Беккер.
Меня это немного удивило, поскольку я могла то же самое сделать в процессе, так сказать, празднования. Но когда из глубины сада появился отец Беккера в запачканном переднике с шампурами в руках, я поняла, что торжество будет проходить на свежем воздухе. И тут я ощутила, что к аромату цветов примешивается ни с чем не сравнимый запах жарящегося над углями мяса.
— Шашлык готов, — объявил нам издалека Беккер-старший.
— Ну что, будем дом смотреть? — повторил свой вопрос Виталька.
— Да нет, — ответила я, — здесь гораздо интереснее.
На самом деле я должна признаться, что подобные особняки мне порядком надоели — за время своей работы телохранителем я вдоволь насмотрелась на довольно однотипное убранство богатых комнат. А вот приятное времяпрепровождение в цветущем саду являлось пока для меня диковинкой.
В это время Беккер-старший приблизился к нам. Он с интересом оглядел меня и, не скрывая восхищенного взгляда, представился:
— Валерий Павлович, — и тут же добавил:
— Что-то в вас кажется мне знакомым…
— Это моя одноклассница, папа, Женя Охотникова, — пояснил Виталька.
— То-то я смотрю… — протянул Беккер-старший. Но, думаю, он вряд ли мог узнать меня и вряд ли вообще мог помнить. Во время нашей с Виталькой юношеской дружбы я всего несколько раз бывала у него дома, и если и заставала вечно занятого Валерия Павловича, то всего только на минуту. Он, помнится, все время поглядывал на часы и куда-то спешил, а здороваясь, смотрел всегда мимо меня. Я просто не вызывала у него интереса. Не то что теперь… Валерий Павлович вдруг стал похож на кота, разомлевшего от пригревающих лучей солнца, когда улыбнулся и осторожно коснулся губами моей руки.
— Идем, — сказал Виталька, заметно недовольный отцовским поведением, и пропустил меня вперед.
Мы углублялись в сад, и он все больше удивлял, восхищал и очаровывал. Удивлял разнообразием цветов и дизайном клумб.
Кто-то очень постарался, устроив все здесь с необыкновенной любовью и безупречным вкусом.
— Твоя мама просто умница! — восхищенно заметила я. — Как она со всем этим справляется?
— Ей садовник помогает, — ответил Виталька.
Сзади послышалось пыхтение. Оглянувшись, я увидела Валерия Павловича, пытающегося нас догнать. Он обнимал несколько бутылочек с кетчупом, и казалось, они вот-вот попадают из его рук.
— Давай-ка их мне, — предложил отцу свою помощь Виталька.
Тот сразу с радостью освободился от ноши, подошел ко мне, заняв место сына, и принялся меня обхаживать, неся абсолютную чепуху.
Мы миновали ряд довольно высоких цветущих кустарников, и в нескольких метрах за ними я увидела некое подобие шатра. По среди небольшой заасфальтированной площадки стоял стол, заслоненный от солнца куполообразным навесом.
Присутствующие сразу же с интересом обратились в нашу сторону. Вопреки моим ожиданиям, гостей было немного, что мне понравилось. В одной из женщин я сразу узнала сестру Виталия, а во второй — мать.
Они тоже, казалось, узнали во мне знакомого человека, но не решались назвать по имени, поскольку, наверное, боялись понадеяться на свою память.
— Прошу любить и жаловать, — безапелляционно заявил Виталька, — Евгения.
— Очень приятно, — в один голос заявили женщины и наградили меня дружески мягкими взглядами.
— Я вас помню! — после небольшой паузы заявила мать Беккера.
— И я, — добавила сестра, — вы с Витасом вместе учились? Я угадала?
Сестра была на пять лет старше Витальки, поэтому, когда мы только начали осмысленно с ним дружить, она уже заканчивала школу и вскоре вообще покинула родительскую обитель, отправившись покорять один из столичных вузов. Помню, впервые увидев меня рядом с братом, она окрестила нас женихом и невестой, заставив меня изрядно покраснеть. Я тогда ответила ей что-то резкое. Наверное, именно поэтому она меня и запомнила.
— Муж моей сестры Виктории Саша, — стал мне представлять присутствующих Беккер. — А это моя тетя Лена и ее супруг Михаил.
Последние из представленных — их я никогда раньше не видела — как-то неестественно улыбнулись и сели за стол.
— Всех прошу к нашему шалашу! — громко заявил Беккер-старший, и те, кто еще стоял, расположились на белых пластмассовых стульях, окружавших стол.
В центре стола дымилась огромная фарфоровая чаша, наполненная кусочками шашлыка с аппетитными румяными корочками.
Все остальное являлось дополнением к этому яству: разнообразные салаты, закуски, соусы и прочее. С удовольствием я отметила стоящее в специальном ведерке вино. Оно по самое горлышко было засыпано кусочками льда. Хотя и говорят, что вино употребляют лишь в слегка охлажденном виде, сейчас мысль о холодной влаге меня обрадовала, так как было все еще очень душно, несмотря на уже закатившееся за холм солнце.
Единичные высказывания собравшихся за праздничным столом вскоре переросли в гул разговоров, мне было по-настоящему весело. Мужчины шутили, острили, произносили комплименты. И вообще — все старались доставить мне удовольствие, наверное, видя во мне будущую спутницу жизни Витальки.
Я, естественно, была посажена рядом с ним, а по другую руку от меня — нетрудно догадаться — примостился Беккер-старший. Вследствие этого недостатка в ухаживании я не испытывала. Более того, мне приходилось выслушивать двух мужчин одновременно. Мать Витальки, Юлия Николаевна, к поведению мужа отнеслась весьма снисходительно, тем более что ее развлекал какими-то веселыми историями старающийся угодить зять.
Через час такого времяпрепровождения все настолько оживились, что захотелось подвигаться. Беккер-старший включил музыку и первым начал выделывать такие выкрутасы, какие, наверное, ему не снились и во времена молодости. Он был забавен, даже смешон, но смешон по-доброму, поэтому никто не сдерживал бурного хохота, а дочь даже аплодировала разгулявшемуся папаше.
Правда, когда он пригласил в качестве партнерши на свой танец меня, мне как-то расхотелось смеяться, ибо для соблюдения гармонии я тоже должна была на некоторое время стать клоуном. К счастью, нас с моим кавалером поддержали остальные. Они тоже стали плясать, исполняя просто умопомрачительные па и до слез хохоча друг над другом.
Танцы прерывались очередными тостами, когда все садились за стол, а потом снова продолжались. Вскоре все, почувствовав себя уставшими, решили расходиться. Пока гости осыпали словами благодарности Юлию Николаевну, Виталька отозвал меня в сторонку и тихо сказал:
— Останься. Мы толком и не поговорили ни о чем.
— Да неудобно как-то, — ответила я, — все уж расходятся.
— Брось ты, мы в саду тихонько посидим, поговорим. У нас во-он там, — Беккер указал рукой в правую сторону, — скамейка есть и качели.
