Ан нет, все лучшее по-нашему — заезжему молодцу. А кормящая мать позднее повергла в шок. Благодаря ей, Каспар, сводник, впервые в жизни сам подвергся сводничеству.
Ее звали… Алена. Аленушка! Все-таки умудрилась Секстэ запустить статуей, да еще какой! В том была закономерность: как простить сапожнику, что он сам до сих пор босой. Не торопится сам в семейный омут. Вредная МуМу в свое время резонерствовала о докторах, что не умеют излечиться сами и потому тренируются на ближних. Ставят опыты на людях. По сути, она была права. Да, Каспар боялся жениться. До того боялся, что готов был переженить всех на свете, лишь самому не попасться на носик к какой-нибудь коварной лисе. Ведь Аврора завещала не ошибиться. Выбрать девушку, каких не водится в реестре земной фауны. Иначе говоря, жениться запретила. Табу живой матери можно нарушать, сколько вздумается — но и то с вялым успехом. А вот попробуй ослушаться бестелесного ангела!
Впрочем, Каспару, напротив, казалось, что он оказывает Ангелу осторожное — так, чтобы не обидеть, — сопротивление. И потому с Аленой он честно взвалил на себя предложенную игру.
Она была необычная — напоминала астеничного цыганского подростка. При этом занималась переводами, в том числе и Эриксона, — почему-то это сочетание завлекало. Впрочем, ее тяготило гуманитарное занятие. Потому что это долго и кропотливо. А женщинам противопоказаны долгоиграющие проекты — у них терпения не хватает. Не считая, конечно, детей — под этот «проект» они заточены. От первой любви у Алены осталась дочь и душевные шрамы. А если генеалогически углубиться, то выяснялось, что от матери Алене досталась способность к языкам, от отца-каскадера — неприятное в быту бесстрашие. В одну из первых прогулок с Каспаром она привела его к дому, где родилась и провела детство. Интригующе увлекла на чердак. Вылезла на крышу, сползла к кромке и повисла на ней на одной руке. Высота — немаленькая, шесть этажей старого дома с высокими потолками. Так она продемонстрировала свое доверие к колыбельному месту. Каспар после такой демонстрации хотел было ретироваться. От кавалерист— девиц он ничего хорошего не ждал. Но удержали его аленушкины волосы — точь-в-точь как у Авроры. Длинные, тяжелые, и крашеные, конечно. Алена удивлялась: обычно мужикам наплевать, а некоторые зануды категорически ратуют за естественность. Но какое дело Каспару до зануд!
Еще у Алены был рыжий парик — под стрижку «еж». Она его надевала и превращалась в неприлично красивого мальчика. Каспар так и представлял себе порочного сального гомосексуалиста, который хочет растлить юного красавчика. Впрочем, «красавчик» был угловат, костист (и когтист!), и в довершение внезапен. Мог за себя постоять. Каспар и сам ее опасался, потому слушался. Он утешал себя тем, что, в конце концов, от всего можно спастись бегством — когда совсем прижмет. А пока можно посмотреть, что будет. Сашенькина тактика.
Роман, короткий и яркий, как достопамятный парик, начался с воспитания чувств. Чувств ребенка. Яночка c невесомыми цыплячими волосиками, совсем не в маму, вечно обреталась у бабушки. Каспар примерил такой подход к себе и загрустил: он-то всегда был с Авророй, бабушки рано умерли и не помнились толком. Родители разве что к Айгуль могли его отправить, и то на вечер. А Аленушка — слишком уж эмансипированная мать. Высказав это суждение, Каспара едва не смело волной обиды и слез. «Да что ты понимаешь в детях, недоумок!»
Он не понимал, но искренне хотел понять, как правильно. От рвения и несправедливых обвинений предложил свои воспитательные услуги.
— Давай мы с ребенком в театр сходим, что ли… На детский спектакль. Утренний. Все чин чином.
— Да, но это такой стресс для взрослого организма, — удивилась порыву Аленушка, страдающая легкой абстиненцией.
Они сибаритствовали у Каспара уже третий день. Сашенька возвращался с работы поздно, перед приходом звонил и говорил сбивчиво, с заговорщическими паузами:
— Ты… не… или один?
В выходные он упорно кому-то в чем-то отказывал:
— Ты понимаешь, у меня сейчас сложное время. У сына началась бурная личная жизнь. Прости, не получится.
Сашенька по своему обыкновению прикрывался Каспаром в своих таинственных интересах. Да и на здоровье. Главное, что он не мешал. Готовил сациви. Это он подбросил идею с театром, умилившись Яночке. Алена не решилась привести ребенка с собой, зоркий Александр углядел мать и дитя слоняющимися по центральной площади. После чего он долго нервничал, объясняя Каспару, какая это ответственность — не твой ребенок в твоей семье. В целом резюме-прогноз был положительным. А все потому, что Сашенька решил костьми лечь, только бы отпрыск остался под чутким родительским оком в родном захолустье. На диплом, до которого оставался год, отец смотрел сквозь пальцы. Настоятельно рекомендовал перейти на заочное обучение, раз вуз не оправдал ожиданий. И вообще главные университеты — сама жизнь, а не аудитория. Словом, полная смена курса.
Патетика трагедий Руслана и вовсе сошла на нет. Кстати, братца и не было в городе: Сашенька отправил его со знакомыми рыбаками в море. Пусть-де паршивец познает суровые трудовые будни. Но время рейса близилось к концу, и вскоре перекованный хулиган должен был явиться пред очи непреклонного дядюшки.
Так иные семьи ждут возвращения уголовного родственничка из тюрьмы: и хочется, и колется. Айгуль больше кололось. Она осунулась, похудела. Успех комбинации с Петей Найшем ее не взбодрил — она махнула рукой, с трудом вспомнив, о чем речь. Каспар запретил ей стареть, потому что она живет за себя и за Аврору, так уж вышло. Айгуль в отместку рассказала, что Саша усиленно копит сбережения. И купит отпрыску квартиру, если он определится с профессией. А то сколько же можно как дерьмо в проруби болтаться!
Каспар простил тетушке предательство: за беспутного единственного сына волнуется все-таки. Как же ей упомнить, что пару лет назад она благословила племянника идти по тонкому льду, дерзать на скользкой ниве человеческих отношений. Шли бы они все, соглашатели, по широкой дороге с коротким названием…
В театре троицу приняли очень тепло. К служебному входу вышла та самая Снегурочка-травести, предмет школьного обожания Найденова, передавшегося по цепочке Каспару. Дениска порадел, запряг предков, которые со Снегуркой сто лет накоротке. Но это еще не все: Найденыш выдал о местечковой приме краткую справку, назвав ее «биографической редкостью»:
— Тебе должно быть интересно, потому что женщинами занимаешься на научной основе. Так вот, она — пример абсолютного благополучия. Никаких богемных мытарств. Жила-была актриса. Взяла себе псевдоним наугад. Просто более звучный, чем настоящая фамилия. Стала Преображенской. Фонетика абстрактно благородного происхождения. И что ты думаешь: через несколько лет она познакомилась с неким Преображенским. Между прочим, с Софьей Ковалевской также было: первый муж Ковалевский, и второй — тоже Ковалевский!
— Только позволь две поправочки: второй мужем стать так и не успел, а первый покончил жизнь самоубийством. Я бы не назвал Софью благополучной женщиной.
— Все-то ты знаешь! Но вернемся к нашей Снегурке. Она вышла за Преображенского замуж. А он тихой сапой разбогател. Теперь владелец сети магазинов. Жена как сыр в масле катается. В театре играет для души — там копейки платят. Муж ей это баловство не запретил. Вышло все сказочно. И живут они в центре, в старом хорошем доме. Прикинь! Мало того, муженек еще меценатски театр поддерживает, иначе тот давно бы загнулся… Вот тебе, специалисту, задачка: как могло все так гладко выйти?
