Против кого воюем?
— Присядь-ка Рома, у нас тобой разговор долгий будет… — угрюмо и жестко произнес Сильвестр, он не спускал свинцового многообещающего взгляда с Квасницкого.
Но и помощник был парень не промах и, что называется, держал удар. У Клима даже возникло смутное чувство, что тот морально готов к некоему тяжелому разговору и ведет себя с позиции: будь, что будет. "Неужто ОН?" — панически изумился Буров. Роман, меж тем, скинул куртку, залихватски бросил ее на свободное кресло, а сам подкатил поближе к дивану пуфик для ног и устроился на нем, положив ногу на ногу и принявшись нервно вертеть в правой руке зипповской зажигалкой.
— Я весь во внимании, — храбрясь, улыбнулся он, видимо, решив не терять хорошую мину при плохой игре.
— Куда ты вчера срыл? — начал допрос Сильвестр.
— В клубешник, — быстро ответил Квасницкий. — Я не собирался оставаться на ночь. Ты знаешь, я не люблю оставаться, я не Гоша.
— Почему отключил телефон? — тут же вставил Юсупов.
— А в чем срочность-то? — недоумевающе дернул плечом Роман. — В клубе все равно такой ор, что ничего не расслышишь, да и ловит плохо. У меня было свидание… — Квасницкий замолк на мгновение и вдруг с озорством проартикулировал для вящей наглядности, — Ля мур! Естественно я в отключке, дабы не нарушать процесс.
"Какая свежесть и незамутненность здешним кошмаром, прямо все три глаза отдыхают", — философски отметил Клим. Силя же был далек от лирики.
В каком клубе был? — жестко осведомился он. — Говори. Будем выяснять.
Да что случилось-то? — возмущенно вскрикнул Квасницкий. — Какая половая разница? Что вы ходите вокруг да около, говорите сразу! — нервы его разом сдали, маска симпатяги-сноба съехала набок, обнажив гримасу внутреннего надлома и готовности к обороне. — И… где же главный обвинитель, следящий за чистотой рядов! Или решил появиться после в мантии и с судейским молотком? Эй! Тимур Закареевич! Ваш выход!
Если до сих пор «подозреваемый» не был до конца испуган, то реакция слушателей на последнюю реплику должна была привести его в состояние мистического ужаса.
Клим, резко закашлялся, поперхнувшись дымом, Юсупов вскочил с кресла, а Сильвестр, оторвав спину, наклонился в сторону Квасницкого и сдавленно прохрипел:
— Рома… Ты о чем? Тимур убит!
Слова Гарина, или скорее его движения, произвели эффект, подобный хорошему хуку. Квасницкий резко откинулся назад, и рухнул с пуфика, затылком в пол, зажигалка, выскользнувшая из его рук, устремилась вверх, совершила неправильную синусоиду и громко шмякнулась о паркет.
— Труп намбер ту! — прокомментировал затихшего на ковре силиного зама ошалевший Юсупов.
Клим бросился на колени возле Квасницкого, проверил пульс и с облегчением крикнул застывшему на диване Гарину:
— Да обморок, ничего страшного. Где-то там был нашатырь!
Флакон с нашатырным спиртом был тут же доставлен Муази. "Вот уж и у стен есть уши! — подумал Клим и тут же ехидно одернул себя. — Впрочем, что удивляться, все находятся в боевой готовности!" Пострадавшего усадили на диван и привели в сознание. Роман долго хлопал глазами и открывал-закрывал рот, не издавая при этом ни звука. Он вообще смотрелся как-то нелепо, сразу постарел, веснушки, особенно ярко выступившие на фоне нехарактерной бледности, портили его, как будто превратившись из украшения в симптомы кожной болезни. Он стал похож на сгорбленного маленького старичка, особенно это впечатление усиливал рефлекторно сжатый обеими руками флакончик с нашатырем, который он время от времени приближал к носу. Наконец, его в очередной раз открытый рот выдал ошалелый вопрос:
— Что Тимура действительно убили или мне приснилось?
— Какой уж там сон, скорее бессонница, — заметил меряющий угрожающими шагами ковер Юсупов.
Он покосился на Квасницкого с недовольным опасением: не дай бог опять в обморок грохнется, чувствительная натура! Кто бы мог подумать?! Похоже, доблестному Алиму на все сто не угодила реакция Романа, что определенно выводила его из круга подозреваемых. Только вот что-то он там болтал о "чистоте рядов"?
— Но ведь его же не могли убить?! — Квасницкий достаточно быстро пришел в себя и по-деловому уловил суть проблемы.
Клим вздохнул: дальше логически должна была последовать просьба предъявить тело. Мол, дайте, ребята убедиться. Впрочем, проверить правоту логики Бурову помешал активно вступивший в разговор Гарин. Он только что опрокинул рюмку виски, затребовав бутерброд у Муази, вновь озарившей гостиную своим присутствием, и брутально сжевал закусь. Причем, Клим мог поклясться, что спроси сейчас кто-нибудь у Сильвестра об ингредиентах съеденного бутерброда, тот вряд ли бы ответил. Зато Вера Пална бы не растерялась: все знает, все видит, никто ее с поля боя не гонит. Без сомнения она знает больше, чем говорит. Надо бы не упустить из виду эту тихую последовательницу Брюса Ли…
После перекуса Сильвестр медленно потер руками, подошел к ближайшему к дивану креслу, где валялась брошенная Квасницким куртка, вручил ее опять же Вере Павловне с просьбой убрать в гардероб. Затем уселся в это кресло и деловито уставился на потерянного Романа.
— Так. Рома, давай-ка подробненько. В чем была суть вашего с Тимуром конфликта? Вы ведь ругались, так? Он ведь тебя обвинял?
— Ну д-да… — неуверенно проблеял Роман и заерзал всеми частями тела, избегая смотреть в глаза, — так ты же, наверное, и сам все знаешь…
— Значит, ты взял диск! — напирал Гарин.
— Д-диск? Диск… — и тут Клим уловил в голосе Квасницкого едва различимое облегчение. — Я его не брал. Это Мунасипов думал, что я его взял.
Смотри, Клим, все-таки Тимур был в курсе пропажи… — обозначил тему Гарин, — значит, убийство напрямую связано с кражей!
"Но оно не связано с кражей! — отчаянно протестовал про себя Буров. — Никоим образом не связано!" Только вот доказать это теперь будет трудновато. Разве что…
— Роман, расскажи, о чем вы разговаривали с Тимуром до твоего отъезда, — пусть это была тлеющая ниточка, но Клим не собирался ее упускать из рук.
Квасницкий задумчиво покривил губами:
— Да я не придал этому никакого значения. Все ж навеселе были. Ну он уговаривал меня бросить глупые прожекты, в частности, Мишель… — значит, все-таки Мишель! — А потом с этим диском… Да я и не знаю, что на нем! Силя, ты хоть скажи, — он умоляюще взглянул на Гарина, — что там за инфа была?
— Последний проект Тимура! — с акцентом на «последний» коротко бросил Гарин.
— А…это. Да кому ж он нужен? Ты ведь и сам не хотел ввязываться в этот блудняк! — Квасницкий с флегматичным недоумением мусолил свои кудри, словно пытался их рапрямить. — Все было на стадии предвариловки…
— Рома, а кто мог взять? У тебя есть какие-нибудь предположения?
— Да только свои к нему доступ имели. Вроде никто и не мог. У нас же никогда не было прецедентов. Ты же сам постановил, что в местном сейфе мы никогда особо важного не храним. Кстати, и сейф частенько открытым остается. Если кто взял, то именно за этим списком несчастным охотился. Не по дурочке. Видимо, кому-то нужна была эта утечка. Только тут надо со стороны Тимура копаться. Из наших ведь никто не знал: ты да я.
