Кайлина обнесли по всем необходимым для совместного с ним фотографирования достопримечательностям города. Кайлин за роялем в Танцмейстерзале дома, где жил Моцарт. Кайлин за столом в доме, где родился Моцарт. Кайлин на старинном унитазе в бастионе Куенбург. И тут Сохаева осенило! Он зашел в средневековый клозет после фотосессии, когда все репортеры убежали вслед за вечным Великим апостолом в следующий зал, присмотрелся, принюхался…
– Я понял, почему говорят «нас…ть на всех»! Если ты был самым крутым в те времена, то у тебя замок стоял на горе, правильно?
– Да, – согласился Волк.
– Никакой сантехники тогда не было – ясный пень. Вот Ангелиссимус или кто другой сидит себе, а под его задницей дырка, которая прямо на скалу выходит.
– Смыва не существовало – ты прав.
– Ну вот, – обрадовался Соха. – Нагадил себе с удовольствием, и все это пролилось на головы народа. А тебе плевать на них, потому что ты самый крутой. Так ведь?
– Не знаю, – веселился Волк.
– Да наверняка так. А я раньше думал, как это так… на всех? Это же неудобно! Это же где надо сесть, чтобы на всех сразу. Вот и выясняется, где надо. Хороший замок! Правильно, что нас сюда на экскурсию привели, то-се, пятое-десятое. Я вообще-то со школы экскурсии не люблю, но здесь, согласись, познавательно. Жизненная экскурсия получилась. Очень жизненная. Все по делу.
А утомленного Ангелиссимуса спустили на фуникулере в старейший ресторан «Stiftskeller St. Peter» близ монастыря, где он вместе с соратниками славно (поначалу славно!) отобедал с плавным переходом в ужин. Но обед вкупе с ужином не принес ему полного удовлетворения. Тогда он объелся конфет, которые специально изготовили к презентации скрипки Моцарта. Кайлину стало плохо от обилия сладкого, и его перенесли в опочивальню архиепископа. Правда, горшок архиепископа и его же тазик в пользование не дали – все-таки историческая ценность. Пришлось пользоваться портативным унитазом.
Кайлина тошнило, а потом еще и понос пробудился. И все это под жуткий чих. Он поминутно менял носовые платки на вафельную бумажку. Но через час борьбы стал путать, сбиваться, использовать одно и то же в разных целях, при этом забывал выбросить после использования. С платком-то подобная забывчивость, конечно, не страшна, но вот с туалетной бумагой… В итоге Кайлин позвал слугу и разделил полномочия. Сам он оставил себе в правой руке носовой платок. А слуге доверил весь комплекс манипуляций с туалетной бумагой. Тут зловредные потоки стали ослабевать, словно устрашившись выдумке и мощи человеческой организации. Но окончательно они смирились со своим поражением только к ночи.
В общем, и речи не могло идти о том, чтобы Ангелиссимусу присутствовать на вечернем шоу. Но великие организаторы потому и великие, что глобальные деяния продолжают вершиться даже без их непосредственного участия. Кайлин не видел воочию триумфа своей затеи. Из всех его природных дыр лилось. И ему в этот момент было не только нас…ть на всех, но и напи#сать, и наблевать, и наплевать, и начхать.
Глава двадцать шестая
Если в даме торжествует стиль барокко,
То смотрящий на нее мужчина попадает в сети рока
Фама совершенно изменилась. Она вела себя так, как будто в Мюнхене ничего не случилось. Формально – да, ничего. Но само общение-то могло быть теплее. А Фама стала сухарем и трудоголиком. И в Зальцбурге немедленно бросила их с Сохой. Так и сказала: «Завтра увидимся».
Ее реплика подчеркивала, насколько они лишние на данной стадии развития проекта. Волк и Соха, скучая, потолкались на стадионе. Волк дал несколько коротких интервью. Побродили в крепости, следуя за Ангелиссимусом. То есть, когда он вместе с сопровождающими и толпами журналистов переходил в следующий зал, они имели возможность без ажиотажа идти по его стопам. Словно шакалы за крупным хищником. После культурной экспансии поели без аппетита вместе с Кайлином. Даже привычно прожорливый Соха воздерживался от пищи, с некоторым испугом глядя на гастрономическое буйство Ангелиссимуса. По завершении ужина выдали распоряжения по поводу переусердствовавшего шефа. Полежали часок в гостинице и поплелись к горе – что еще делать?
Больше всего Волка злила неизвестность – он даже в общих чертах не представлял себе, что там произойдет. Конечно, можно напускать на себя многозначительность перед репортерами, но перед Сохой становилось неудобно. Общая неосведомленность сблизила поссорившихся накануне друзей. Лузерство всегда объединяет, а вот большой успех отнюдь не всегда. Ведь богатые не обязательно выбирают компанию равных себе.
За то время, что Волк и Соха отдыхали, в Зальцбурге произошли серьезные изменения. Уже на мосту Штатсбрюке им повстречалась парочка дам барочной ориентации, которых можно было считать неким недоразумением, но у собора францисканцев одежды и нравы стали меняться более масштабно. Там обнаружился оплот аскетов и суровых иноков с плетками и орудиями страстей. Они вели себя сдержанно, но взгляд их был суров. Волк и Соха двинули дальше по улочке.
Между кафедральным собором и святым Петром метаморфоза завершилась. Из ближайших питейных заведений стали выбираться люди в маскарадных костюмах. Хотя их можно было назвать как маскарадными, так и парадными. Короли в порфирах, красные шапочки, венецианские купцы, арлекины, медсестры, монахини, мушкетеры, демоны в трико и демоны в тысяче перьев, анархисты, байкеры в первобытных шкурах, раввины с талмудами, крестоносцы, красноармейцы, арабские шейхи, школьницы-выпускницы, фараоны, фрейлины, кардиналы, корсары, феи и масса других неопознанных персонажей всемирной истории. Они пили шампанское из пухлых бокалов и прятали лица под вырезами масок.
– Это что за корпоратив? – задергался Соха.
– Не корпоратив, а карнавал, – поправил Волк.
– Кайлина тема, поди? Его выдумка, как думаешь?
– Сейчас узнаем.
– Или, вернее, Кайлин на хвоста сел какому-нибудь местному празднику. Тут, наверное, праздник у людей, а Кайлин знал и со своей презентацией пристроился, и посторонним лохам, вроде нас с тобой, кажется, что это он все организовал. Хитер, чертяка! Умеет, конечно, разводить и пафосу нагнать. Нам с тобой еще надо у него поучиться.
– Соха, честно скажи, ты думал, чем мы с тобой будем заниматься до конца года? Объективно говоря, мы с тобой тут уже не нужны.
– А чего тут думать. Мы с тобой щеки надуваем, на презентации ходим, то-се, пятое-десятое. И сразу после матча нам отвалят обещанные деньги. Плюс проценты. Документы подписаны, кинуть нас не могут. Живем на хороших харчах, гостиницы по люксу. Чего еще хотеть-то?
– Формально ты прав. Но ведь еще больше полугода придется мучиться. Мне не нравится. Хочется что-то делать. Карьерой заниматься.
– Волк, ну чего ты гундосишь? Капнут деньги, и никакая карьера тебе не нужна. Если грамотно будешь ими пользоваться, то до конца жизни хватит. Ты в казино не ходишь, шальных баб у тебя нет, в авантюры не полезешь, у тебя не то-се, пятое-десятое. Ты еще так развернешься – ого-го! А сейчас главное – не высовываться особо. Нам тоже на рожон не стоит лезть. И так уже прилично подставились. С другой стороны, у нас и выхода не было. Пришлось ва-банк идти. Но всего в меру! А то нас полонием каким-нибудь траванут. Сам знаешь.
