– Ты смеешься? – Влада не растерялась и свернула следом за машиной, которая, в свою очередь, нашла небольшую лазейку, и они оказались в маленьком переулке.
– Нет, – Цаца кивнула на старушку, медленно шагающую через дорогу. – Счастье долгой жизни...
Влада кивнула, ожидая, пока старушка пройдет.
– Станем и мы стариками.
– Смешными, седыми и тощими, – подхватила Цаца. – И будет нас качать от ветра, как вон эту бабулю.
– Будем пить чаек вприкуску...
– И что было обидным вчера, покажется счастьем лет через пятьдесят?
– Ты просто философ, Цаца, – сворачивая на бульвар, улыбнулась Влада. – Поедим где-нибудь?
– Давай, – кивнула Цаца. – Вон, местечко есть, и мы тут никогда не были. Сколько сейчас времени?
– Без четверти двенадцать...
* * *
Когда они вернулись около восьми часов вечера домой, у калитки стоял «Хаммер» Рэма Константиновича с включенными фарами. Владе издали показалось, что передняя дверца автомобиля открыта.
– Подожди, – она вышла из автомобиля, машина Рэма Константиновича действительно была открыта.
На переднем сиденье лежала бутылка из-под абсента.
– Твой старик пьет за рулем? – хмыкнула Цаца. – Как же он ездит?
Влада кивнула:
– Так и ездит... Ты «Мазду» поставь в гараж, а я «Хаммер» поставлю, – взглянув на темное окно спальни отца, Влада завела машину. – Завтра с ним поговорю.
Сумерки у дома Бармичевых почему-то пахли новогодними елками...
... хотя на календаре было лишь 18 октября.
Вечер
– Здесь останетесь ночевать, Владислав Георгиевич? – пошутила секретарша, заглянув в раскрытую дверь его кабинета.
– И останусь, – кивнул Бармичев. – А что, Лидия Ивановна, работа дураков любит.
– Ваша супруга звонила, – секретарша стояла одетая и теребила в руках сумочку.
Бармичев пожал плечами и взглянул на часы.
– Вы подготовили черновик объявления, которое надо будет поместить в двух самых читаемых газетах?..
– Да, – кивнула Лидия Ивановна. – «Ищу Глебкову Валентину Ивановну, 23 лет. За сведения о ее местонахождении выплачивается вознаграждение в размере 1000 долларов».
– До завтра, Лидия Ивановна, – отпустил секретаршу Бармичев. – Я тоже скоро пойду.
Дверь затворилась, Влад снял пиджак и направился в комнату отдыха, где принял душ. Затем, включив телевизор, распечатал комплект белья и постелил себе на служебном диване. Ему и раньше доводилось спать у себя на рабочем месте – комната отдыха напоминала скромный гостиничный номер.
– Где же она?.. – думал он, пока не заснул.
С неба на землю падал снег. У офиса компании «Трансплутон – Навигационные Системы» стоял заснеженный джип цвета «металлик».
Скотчинский
«Перестал звонить, спрашивать про жену, вдобавок нашел замену в лице Таты Модуляш... Успокоился... И что это значит?..» – пока пила чай, размышляла Лидия Борисовна.
Фото Мэрилин на ее столе было погребено под Уголовным кодексом.
* * *
В это время в квартире Скотчинских...
– А что ты от меня хочешь?.. – кипятился Николай Романович, разглядывая лежащую рядом с ним в костюме Евы любовницу. – Возьми, боже, что мне не гоже, так, что ли?!
Тата без раздражения глядела на трясущиеся щеки своего потенциального мужа и терпеливо улыбалась.
– Ну иди ко мне, зая, – ласково позвала она. – Успокойся, зай!
Скотчинский, недолго думая, выполнил просьбу любовницы, сноровисто взгромоздившись сверху. Припадок ярости ровно через минуту миновал, и Тата с Николаем Романовичем стали смотреть телевизор.
– Пикантные перчики, – улыбнулся на стриптизерш Николай Романович. – Татуся...
– Что, любимый? – откликнулась Модуляш.
– А у тебя был когда-нибудь секс с девушкой?.. – Николай Романович с любопытством разглядывал живописно переплетенные тела на экране.
– А зачем? – улыбнулась Тата. – Мне не нравятся женщины, ну их на фиг.
– Да-а-а? – вкрадчиво протянул Скотчинский. – Ты уверена?.. Вот Инна спала с десятком женщин, – облизнувшись, протянул он. – Это только с теми, кого она знала, а с незнакомыми так видимо-невидимо...
– Ну Инна же – известная гетера, – улыбнулась Тата. – Фу, спать с женщинами... Зачем с ними спать, если есть мужчины.
В спальне повисла пауза.
– Да ты по сравнению с Инной... бревно! – тихо, но отчетливо произнес Николай Романович.
Тата неожиданно улыбнулась.
– Ты хочешь, чтоб я ушла, да? – спустив ноги с кровати, спросила она. – Я уйду, а ты можешь поливать свои фиалки хоть всю ночь подряд, Николаша.
– Да оставайся, мне-то что! – Скотчинский покосился на фиалки в горшках на подоконнике. – Но Инна в отличие от тебя была роскошная дама, – нравоучительно произнес он, глядя в телевизор.
На губах Николая Романовича играла улыбка.
– Ты – дурак, – констатировала Тата.
– А Инна говорила, что «дурак» – для меня комплимент! – парировал Скотчинский тем же поучительным тоном.
Тата вдруг захохотала и получила легкую затрещину.
– Роскошная дама?.. А где ж ее наряды, интересно? В шкафах обычные подержанные тряпки, – Тата потерла затылок и фыркнула.
– В боксе мехового холодильника у Инночки, к твоему сведению, шесть норковых шуб. – И Николай Романович повторил: – Шесть!.. Всех цветов радуги – норковой, разумеется.
– А что, бывает норковая радуга? – задумчиво переспросила Тата.
Скотчинский проигнорировал вопрос.
– Ты хоть счастлив со мной? – спросила Тата, глядя на пухлого и надутого Николая Романовича. – Ну что ты надулся, Коля, как мышь на крупу?..
– Мне некогда думать, что я несчастлив, Татусь, – Николай Романович наморщил лоб. – Видишь, у меня снова появились волосы?.. – опустил голову он. – Ну, видишь?
– Давай спать, – зевнула Тата.
– Давай, – согласился Скотчинский.
Они выключили свет и долго лежали.
«Как два бревна...» – уже во сне подумала Тата.
Заплетык
Влада проснулась и скосила глаз на часы. Было всего лишь семь утра, и она помнила, что ей снился какой-то нескончаемый кошмар.
Взглянув на пустое место рядом с собой, где обычно спал Бармичев, Влада проглотила подступившие слезы и, не разрешая себе плакать, поднялась. Находиться в спальне было выше ее сил.
