– Конечно, ты! – фыркнула Цаца. – Я не сомневалась...
– Случайно не знаешь, стоит посылать Машку в Нюрнберг в Школу текстиля и моды? Она рвется с этого Нового года.
– Хочешь, я узнаю и перезвоню тебе через полчаса? – Цаца помолчала. – А с Владом ты разговаривала?
– Один раз.
– Он не думает возвращаться?
– Цаца, я не буду стариться с этим человеком, – Влада тяжело вздохнула, – и пусть... Останусь молодой!
– С этим человеком... – смешно передразнила Цаца. – Ты не останешься одна, как бы ты ни хотела этого, уж поверь, и ты сама знаешь это!
– Спасибо тебе, дорогая, – Влада открыла дверь в свою комнату и, стараясь не глядеть на супружескую кровать, начала быстро раздеваться. – Я перезвоню чуть попозже, Цац, – пообещала она.
Сумерки
Три дня они жили в съемной квартире.
– Предупреждаю, ты моя, – каждое утро повторял Бармичев. – Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя. Ты. Моя.
* * *
Светлая ночь на первое ноября.
Звонок.
– Влада, я тебя разбудила?.. Скажи, ты еще ничего не знаешь? – проглатывая окончания слов, Цаца внезапно смолкла, словно испугалась своего придушенного голоса.
– Чего я не знаю?.. – Влада уже сидела на кровати. – Ну не молчи!
– Только что в новостях показали «Навигатор» с его номерами, – и Цаца по памяти назвала номера. – И тело, покрытое простыней, – Цаца прерывисто вздохнула. – Вот, подруга, бог шельму метит, оказывается!.. Не ушел бы от тебя, может быть, и жил.
Повисла пауза.
– Влада, ну как ты? – поинтересовалась Цаца почти через минуту. – Не жалей о нем и не вздумай...
– Все нормально, – Влада вздохнула, – он жив.
– Жив?.. Нет, подожди, я своими глазами видела, это же его машина... И тело на дороге... Даже его фамилию назвали!
– Да, жив и здоров, он звонил Машке и сказал, что машину угнали, – Влада зевнула. – Спи уж!
– Так это угонщик разбился? – шепотом переспросила Цаца. – С ума сойти... Бедный.
– Видимо, угонщик, – вздохнула Влада. – Я перезвоню тебе часов в десять, пока.
– Пока.
На часах было около двух ночи – в темноте невозможно было разобрать, но Влада не стала включать ночник, хотя ей и не спалось.
Справа, там, где раньше спал Бармичев, лежали три шкатулки с драгоценностями, а сверху была накинута шуба из шиншиллы – его подарок на день рождения в прошлом году.
Шубы
Без четверти час дня.
Офис мехового холодильника в эту секунду был похож на театр одного актера, причем зрителем-безбилетником выступала любовница Николая Романовича Скотчинского – Тата Модуляш, а строгим билетером – его верный секретарь Лора.
– А почему вчера дверь в холодильник была закрыта, хотя до окончания работы оставалось еще сорок минут, а? – строго спрашивала Тата. – К слову, мне нужны ключи от личного бокса Николая Романовича!
– Шеф не разрешает никому отдавать ключи, – монотонно повторяла Лора. – К тому же у меня их просто нет, они лежат в столе его кабинета. И только если случится авария, я передам их электрику или пожарным, но не вам.
– А знаете что, Лора, – Тата, подойдя ближе, с размаху поставила сумочку на стол секретарши. – Николай Романович перед самым отъездом сделал мне предложение, поэтому в любом случае я стану совладелицей этого милого заведения, в котором вы работаете, Лорочка, – Тата улыбнулась и многозначительно добавила: – Так вот, мне пришла в голову чудненькая мысль... Вам тут нравится работать?..
Лора покосилась на входную дверь, но, как назло, с утра не было ни одной клиентки, и отвлечься от назойливой посетительницы не представлялось возможным.
– Ну хорошо, ваша взяла, – Лора встала. – Так и быть, пока я буду поливать фиалки в кабинете шефа, вы можете посмотреть и даже померить то, что лежит у него в личном боксе. Вот только выносить я вам не могу разрешить ничего, извините, Тата... А посмотреть – пожалуйста, – Лора подчеркнуто неторопливо направилась в кабинет Скотчинского. – Вот ключи, – Лора не спешила отдавать два ключа, – но вы ставите меня в неловкое положение, потому что Николай Романович ничего мне о вас не говорил, – задумчиво добавила она. – Вообще ничего.
– В смысле? – удивленно протянула Тата.
– Ну, что вы придете сюда, – Лора вздохнула. – Ни слова о вас не сказал, между прочим.
– Да? – надменно переспросила Тата. – Ну так можете ему перезвонить, если сомневаетесь!
– Я это сделаю, – Лора улыбнулась и протянула ключи.
– Хорошо, а где бокс? – Тата нервно переступала с ноги на ногу.
– Пройдете мимо стеллажей до конца и там увидите за полиэтиленовой пленкой металлическую дверь синего цвета. Большой ключ от верхнего замка, а маленький...
– Маленький от нижнего, – кивнула Тата. – Там есть зеркало?..
– Есть в большом холодильном зале, а в боксе не знаю.
– Почему?
– Я там ни разу не была, – пожала плечами Лора.
– Почему?..
– Просто в этом не было необходимости.
– Так пойдемте? – Тата, открыв первую тяжелую дверь в холодильник, ждала. – Держите же дверь...
Массивная сейфовая дверь с лязганьем затворилась, свет мигнул и погас, и они оказались в «кромешной», как написала бы Жорж Санд, темноте.
Палка, палка, огуречик...
– Лида, – без стука вбежал в кабинет и махнул рукой в сторону выхода Семен Леонидович Полторак, – я уже позвонил «ноль два», беги в холодильник... Срочно!
– В холодильник, – привстала Новичкова, – а что там, если не секрет – украли все шубы?
Семен Леонидович кивнул.
– Почти, Лида... Меня Лора позвала, – присел на свободный стул Полторак. – Срочно, Лида, срочно!
– А что там все-таки?.. – Новичкова продолжала сидеть, в уме прокручивая все случаи происшествий в меховых холодильниках города Москвы.
– Трупы, – шепотом сказал Семен Леонидович и вытер поводком, который держал в руке, вспотевший лоб.
* * *
В течение двух следующих часов приехали следственная группа и прокурор и были составлены протоколы осмотра места происшествия и опознания в боксе мехового холодильника на Кутузовском проспекте. Первый труп, принадлежавший супруге хозяина Скотчинской Инне Анатольевне, опознала секретарша и по совместительству приемщица холодильника – Долгова Л. Е. Второй труп был опознан по документам, найденным в карманах лежащего рядом с ним пиджака, как Фридман Олег Моисеевич.
