Когда она в полубессознательном состоянии вела машину, зазвучала сиренка, предупреждающая, что Клара забыла пристегнуть ремень. Она была похожа на звук будильника, и Клара очнулась. Ей вообще не следовало бы выходить на улицу, тем более ехать к Иоанне. Но оставаться в одиночестве Клара боялась – боялась, что к ней вернется то полубессознательное состояние, тот коллапс разума, который настиг ее после смерти матери, когда она бродила по дому, трогая стены руками. Затянутый поясок плаща, завязанные волосы, судорожно сжимаемая сумочка – вот они, внешние приличия, которые заставляют быть собранной.
Иоанна качалась на стуле и вспоминала всякие несущественные подробности:
– Я дала объявление. Приходили и молодые, и красивые, а я взяла Малгосю. Она пять лет вкалывала в цветочном магазине. Чуть свет привозила из теплиц цветы, торговала, убирала. И все это по договоренности, без страхования. Месяц назад хозяйка уволила ее без предварительного уведомления. В прошлом году Малгося зарабатывала тысячу с лишним на себя и сынишку. Получала на два злотых больше, чем прописано в правилах, поэтому государственная помощь ей не полагалась. Понимаешь? Вот с чего, спрашивается, она могла откладывать на будущее? Тогда кто о ней позаботится – Монти Пайтон?
[81]
И это у нас называется социальной помощью? Малгося одна с ребенком и больным отцом – на его пенсию даже лекарств не купишь. И скажи мне, где женщина после сорока найдет работу? Клара, мы за неделю проедаем пятьсот злотых. На что вообще живут люди?
– Я за получасовой прием беру сотню, – машинально отозвалась Клара.
– Где мы живем?!
– В заднице Солнечной системы.
– Так я тут мятеж с поносом устрою, – рассмешила она Клару. – Эй, мне не наливай.
Клара понюхала вино и тоже отставила кружку. Алкоголь при нервном напряжении не для нее.
– Забери домой, вечером обмоете успех.
– Нет, забери ты, а то испортится. – Иоанна, не вставая с места, достала из кучи мусора кулек.
– Марек постится, да?
– Он принимает антибиотик, и я тоже.
– От чего? – Напряжение не отпускало, но профессиональный интерес одержал верх.
– Зубы. Одна сильная доза – и можно жить спокойно.
– Одна доза? А что за препарат?
– Сам… Сум… Не помню, я выбросила упаковку… А-а, у меня в сумке есть листок-вкладыш, оставила на всякий случай, – потянулась она к подоконнику. Иоанна долго рылась в косметике, которую по ходу прикупила в аптеке. – Вот!
– У тебя воспалительный процесс? Нагноение? – спрашивала Клара, внимательно читая состав таблеток.
– Нет. – Иоанна поставила перед Мацеком детский стаканчик-непроливайчик. – Дантистка боится осложнений, боится, что бактерии после открытия каналов могут попасть под коронки, – повторяла она монологи Эльжбеты. – Премилая дамочка. Мы иногда приглашаем ее к себе на уик-энд.
– Я не стоматолог, но… Мне кажется, это слишком сильное средство… одна доза… Я у кого-нибудь проконсультируюсь.
– Эльжбета работает в экспресс-режиме, и только по знакомству. Потрясающе скрупулезный специалист. «Единицы» у меня уже новые, смотри, они белее. – Иоанна раскрыла рот, показывая зубы. – Когда сделает весь комплект – брошу курить.
Достав пачку сигарет, Иоанна прошла мимо Мацюся, который играл со шнурком, и встала в дверях. Светлая стена ограды контрастировала с небом, затянутым тучами. По другую сторону дома проезжали машины, тормозили у светофора и с воем разгонялись снова. Иоанна дымила в сторону двора.
– Я оставила Яцека. Мы расстались…
О Яцеке Клара говорила спокойно, почти монотонно, вкладывая все эмоциональные усилия в то, чтобы заставить себя рассказать о Юлеке, о встречах с ним… О том, как она подъезжала к его дому – посмотреть, горит ли в окнах свет. О своих подозрениях – неужто приехала его жена?… И снова о Яцеке: он дал ей время подумать, а сам временно переселился в офис «Польских подворий».
Иоанна всматривалась в бетонную стену, пестрящую подтеками, бросала контрольные взгляды на сынишку, игравшего за креслом, мимоходом наблюдая за подругой.
Бормотание Мацюся начинало переходить в плач. Иоанна взяла его на руки, выдохнув дым на Клару.
– Фу, гадость какая, – поморщилась она.
– Возвращайся к Яцеку.
– Я не люблю его.
– Любишь, просто не понимаешь этого. Клара, сколько тебе лет?
– Я должна прояснить ситуацию с Юлеком.
– Гад он. Взрослые ведь люди…
– Возможно, мне что-то неизвестно…
– Все тебе известно, у него есть жена. Клара, а я тебе что говорила? Расслабься, парень женат… – Иоанна осмотрелась вокруг, будто искала поддержки своим аргументам. Мацюсь вертелся и царапался у нее на руках. – Жена – она как ногти: сколько ни обрезай, все равно вырастут и поцарапают. Если он бросил тебя, чтобы наказать, – он дурак; если же он так поступил из страха, что ты случайно встретишься с ней, – это еще хуже. Эй, Клара… – Иоанна схватила ее за грудь, ощупала сосок под тонким бюстгальтером.
– А-а-а, ты что, с ума сошла?!
– Ты беременна.
– Грудь распухла перед месячными.
– Хочешь пари?
– Да не беременна я… – Клара подумала о чувстве усталости, тошноте, раздражении на языке и ускоренном пульсе – все складывается в одно. – Этого мне еще не хватало… Но это невозможно!
– Почему?
– Невозможно, потому что… невозможно.
– Ты лее не предохранялась.
– От чего? Юлек здоров.
– От чего? От Духа Святого. Клара, ты о чудесах ничего не слышала?!
Иоанна вновь принялась искать свою сумку, которую бросила где-то между коробок, чтобы Мацек до нее не добрался. Тест был куплен про запас, вместе с антибиотиком и витаминами. На каникулах они с Мареком планировали зачать еще одного ребенка. Старшие уедут, Марек после кадровых изменений в администрации «КаТел» получит отпуск. Сейчас он был загружен по максимуму: домой приходил только для того, чтобы поспать между совещаниями и сменить рубашку.
Родив троих детей, Иоанна больше не нуждалась в тестах, чтобы определить, беременна она или нет. Тест всего лишь подтверждал ее уверенность, идущую от интуиции и верного толкования симптомов: обостренное обоняние, увеличенные соски, блестящие глаза, бледная кожа и легко, при малейшем волнении набегающий румянец. Пот беременных женщин пахнул Иоанне молоком. Из-под легких духов Клары ощущался жирный, «материнский» запах.
– Не стану я писать себе на пальцы. Не беременна я, – защищалась Клара.
– Вино тебе кажется невкусным, облегченные сигареты – воняют… Проверься.
В тесном туалете Клара, стоя враскорячку над унитазом, касалась носом вешалки с вышитым полотенцем. Все здесь – занавесочки с бантиками, декоративные ларчики с душистыми маслами – провозглашало чистейшее женское начало. Для Клары, любившей простоту и функциональность, все эти безделушки и украшения были подобны ватным фильтрам, перекрывающим воздух хорошему вкусу. Такой уют угнетал ее. Скатерки, кружевная постелька, инфантильная цветовая гамма, колыбелька, ребеночек…
