Боже, какой ужас, какой позор!
Из груди титулярного советника вырвался стон. Шатаясь, он
дошёл до кровати (той самой, на которой ему могло быть даровано неземное
блаженство!) и рухнул на неё лицом вниз.
Какое-то время Эраст Петрович пролежал так без движения,
сотрясаясь всем телом. Если б мог рыдать, то наверняка бы разрыдался, но этот
род эмоционального облегчения Фандориным был раз и навсегда утрачен.
Давно, очень давно не испытывал он такого потрясения –
пожалуй, даже и несоразмерного происшедшему. Словно бы душа, долгое время
закованная в ледяной панцырь, вдруг начала оживать и оттого заныла, засочилась
оттаивающей кровью.
«Что со мной? Что со мной происходит?» – сначала всё
повторял он, но думал не о себе – о ней.
Оцепеневший мозг понемногу просыпался, и так возник другой
вопрос, куда более насущный.
«Что теперь делать?»
Эраст Петрович рывком сел на кровати. Дрожь прошла, сердце
билось быстро, но размеренно.
Как что? Отыскать её. Немедленно. И будь что будет.
Иначе – мозговая лихорадка, разрыв сердца, гибель души.
Титулярный советник бросился к запертой двери, наскоро
ощупал её, приложился плечом.
Дверь крепкая, но вышибить, пожалуй, можно. Только ведь
будет грохот, прибежит прислуга. Представился жирный заголовок в завтрашней
«Джапан газетт»: «RUSSIAN VICE-CONSUL DEBAUCHING IN GRAND HOTEL»
[20]
Эраст Петрович выглянул в окно. Второй этаж был высокий, и
куда прыгаешь, в темноте не видно. Может, там груда камней или какие-нибудь
садовые грабли, забытые садовником?
Эти опасения, однако, не остановили ошалевшего титулярного
советника. Рассудив, что такова уж, видно, его сегодняшняя планида – лазить
через подоконники и прыгать в ночь, – он повис на руках, расцепил пальцы.
С приземлением повезло – угодил на газон. Отряхнул
перепачканные колени, огляделся.
Сад был внутренний, со всех сторон окружённый высоким
забором. Но этакая малость Фандорина не смутила. Он с разбега ухватился за
верхний край ограды, ловко подтянулся, сел.
Хотел соскочить в переулок – не вышло: фалда зацепилась за
гвоздь. Подёргал-подёргал – никак. Сукно было отменное, парижской кройки.
– RUSSIAN VICE-CONSUL STUCK AT TOP OF FENCE
[21]
, – пробормотал Эраст Петрович. Рванул сильнее – сюртук
затрещал.
Оп-ля!
Десяток шагов, и Фандорин оказался на безлюдном, но
освещённом фонарями Банде.
Нужно было заглянуть домой.
Найти адрес Булкокса – это раз. И раздобыть средство
передвижения – это два. Добираться пешком выйдет слишком медленно, а куруму,
даже если поступиться принципами, не возьмёшь – свидетели в таком деле ни к
чему.
Главного препятствия, именовавшегося «Маса», слава Богу,
удалось избежать: в окне каморки, где квартировал прилипчивый камердинер, свет
не горел. Спит, разбойник.
Вице-консул на цыпочках проник в прихожую, прислушался.
Нет, Маса не спал. Из его комнаты доносились какие-то
странные звуки – то ли всхлипы, то ли сдавленные стоны.
Встревоженный, Фандорин подкрался к самой двери. Она была
раздвижная, на японский манер. Маса не уважал европейский уют и оборудовал своё
жилище по собственному вкусу: пол застлал соломенными матами, кровать и
тумбочку убрал, по стенам развесил цветные картинки с изображением свирепых
разбойников и слоноподобных борцов сумо.
Звуки, доносившиеся через приоткрытую дверь, при ближайшем
исследовании оказались совершенно недвусмысленными, к тому же на полу коридора
титулярный советник обнаружил две пары сандалий: одни побольше, другие
поменьше.
Тут вице-консулу стало ещё горше, чем прежде. Он тяжко
вздохнул, а в утешение себе сказал: «Ну и пускай. Зато не привяжется».
В гостиной на столике лежала полезная брошюра, озаглавленная
«Alphabetical List of Yokohama Residents for the Year 1878»
[22]
.
При свете спички Эраст Петрович в два счета отыскал адрес «достопочтенного
А.Ф.С. Булкокса, старшего советника при императорском правительстве»: Блафф,
№129. Тут же была и схема Сеттльмента. Номер 129 находился на самом краю
фешенебельного дистрикта, под холмом Хара. Эраст Петрович зажёг новую спичку,
провёл карандашом линию от консульства к пункту следования. Прошептал,
запоминая:
– Через мост Ятобаси, мимо таможни, потом направо по
улице Ятодзака, миновать к-квартал Хата-тё, и там второй поворот налево…
Нацепил широкополую шляпу, в которой во время долгого
плавания вечерами прогуливался по палубе. Закутался в чёрный плащ.
Средство передвижения – трициклет – выносил на крыльцо очень
осторожно, но все-таки в последний момент задел большим колесом за ручку.
Предательски тренькнул звонок, но теперь Фандорина было уже не поймать.
Он нахлобучил шляпу на самые глаза, с разбега вскочил в
седло и нажал на педали.
В небе сияла луна – круглая и масленая, как физиономия
удачливого в любви Масы.
На набережной титулярному советнику встретились всего две
живые души: французский матрос в обнимку с японской девкой. Матрос разинул рот,
сдвинув шапку с помпоном на затылок; японка завизжала.
И было от чего. Из темноты навстречу парочке вылетел некто
чёрный, в развевающемся плаще; прошуршал на каучуковых шинах и мгновенно
растаял во мраке.
* * *
Ночной Блафф с его готическими колоколенками, чинными
особняками и аккуратно причёсанными лужайками казался ненастоящим,
заколдованным городком, по воле прихотливого волшебника украденным у старушки
Европы и закинутым черт знает куда, на самый край света.
Здесь не было ни подгулявших матросов, ни женщин
предосудительного поведения, всё спало, лишь с часовой башенки донёсся мирный
звон курантов.
Титулярный советник ворвался в этот викторианский рай
чудовищно неприличным образом. Дело в том, что его великолепный «Royal
Crescent» расшугал стаю бродячих собак, спокойно дремавших на мосту. В первую
секунду они с визгом бросились врассыпную, но, увидев, что ночное чудище само
от них удирает, осмелели и с лаем кинулись вдогонку.
И поделать тут ничего было нельзя.
Эраст Петрович и рукой на них махал, и даже пнул одну носком
штиблета, но проклятые шавки не отвязались – неслись за вице-консулом по пятам
и брехали всё громче.
