Он приналёг на педали, что было нелегко, потому что улица
забирала в гору, но мускулы у Фандорина были стальные и через минуту-другую
гонки псы начали отставать.
К номеру 129 молодой человек прибыл весь мокрый от пота.
Усталости, однако же, он не чувствовал – сейчас любые испытания были ему
нипочём.
Достопочтенный патрон драгоценнейшей женщины земли проживал
в двухэтажном особняке красного кирпича, выстроенном по канонам славного
георгианского стиля. В доме, несмотря на поздний час, не спали – окна светились
и внизу, и наверху.
Изучая местность, Фандорин с удивлением обнаружил, что уже
бывал здесь раньше. По соседству виднелась высокая ограда с ажурными воротами,
а за ней – знакомое белое палаццо с колоннами: поместье Дона Цурумаки, где
Эраст Петрович увидел О-Юми впервые.
Владение Булкокса уступало соседнему и размером, и
помпезностью – и это было очень кстати: для преодоления полуторасаженной ограды
японского нувориша понадобилась бы лестница, в то время как перемахнуть через
деревянный забор англичанина ничего не стоило.
Не долго думая, Эраст Петрович так и поступил. Но не успел
он сделать и нескольких шагов, как увидел, что по лужайке к нему несутся три
быстрые тени – то были огромные молчаливые мастифы, чьи глаза сверкнули в
лунном свете зловещим зелёным фосфором.
Пришлось спешно ретироваться назад к забору, и еле-еле
успел.
Сидя на кромке с поджатыми ногами и глядя на ощеренные
пасти, титулярный советник немедленно придумал для этой сцены соответствующий
заголовок: «HAPLESS LOVER CHASED BY MASTIFFS»
[23]
.
Какой позор, какое мальчишество, сказал себе вице-консул, но
не образумился, а лишь закусил губу – так разъярило его собственное бессилие.
О-Юми совсем рядом, за одним из этих окон, но как быть с
проклятыми псами?
Титулярный советник с симпатией и почтением относился к
собачьему племени, но сейчас он безо всяких сантиментов пристрелил бы проклятых
английских тварей из верного «герсталя». Ах, почему технический прогресс до сих
пор не изобрёл бесшумного пороха!
Мастифы не трогались с места. Смотрели вверх, скребя
когтистыми лапами по доскам. Гавкать не гавкали – такая уж у этих аристократов
была выучка, но рычали, и самым кровожадным образом.
Вдруг с дальнего конца улицы донёсся заливистый плебейский
лай.
Эраст Петрович обернулся и увидел своих давешних знакомцев –
бродяжек с моста Ятобаси. Неужто примчались по следу, подумал было он, но
разглядел, что дворняги гонятся за бегущим человеком.
Тот не останавливаясь махнул рукой – раздался жалобный визг.
Махнул рукой в другую сторону – снова визг, и свора отстала.
Маса, то был верный фандоринский вассал Маса! В руке он
держал деревянную дубинку, к которой на цепи крепилась вторая, точно такая же.
Фандорин уже знал, что это неказистое, но эффективное оружие называется нунтяку
и что Маса отлично умеет им пользоваться.
Подбежав, камердинер поклонился сидящему на заборе
господину.
– Как ты меня нашёл? – спросил Эраст Петрович и
попробовал сказать то же по-японски, – Доо… ватаси… сагасу?
Уроки японского были не напрасны – Маса понял! Вынул из-за
пазухи вчетверо сложенный листок, развернул.
Ах да, схема Сеттльмента, на которой карандашом проведена линия
от консульства к номеру 129.
– Это не служба. Сигото – ииэ. Иди, иди, – замахал
титулярный советник на Масу. – Никакой опасности нет, понимаешь? Кикэн –
ииэ. Вакару!
– Вакаримас, – поклонился слуга. – Mотирон
вакаримас. О-Юми-сан.
От неожиданности Эраст Петрович покачнулся и чуть не
загремел с забора, причём в неправильную сторону. Кое-как восстановил
равновесие. О слуги, слуги! Давно известно, что они знают о своих хозяевах куда
больше, чем те думают. Но как?! Откуда?!
– Откуда ты з-знаешь? Доо вакару?
Японец сложил короткопалые ладони, прижался к ним щекой –
будто спит. Забормотал:
– О-Юми, О-Юми… Мирая…
«Милая»?
Неужто он повторял её имя во сне?
Титулярный советник опустил голову, тяжко страдая от
унижения. Маса же подпрыгнул – заглянул по ту сторону забора. Сообразил причину
странной дислокации вице-консула и принялся вертеть башкой вправо-влево.
– Хай, – сказал он, – Сёсё о-мати кудасаи.
Бросился к собачьей стае, вяло перебрехивавшейся у соседнего
забора. Взял одну псину, перевернул, понюхал – отшвырнул. Так же поступил со
второй. Но третью не выпустил – зажал под мышкой и вернулся к господину.
Дворняжки снесли этот произол молча – видно, уважали силу; лишь пленница
жалобно поскуливала.
– На что она т-тебе?
Не выпуская добычи, Маса умудрился влезть на забор – шагах в
десяти от Фандорина.
Перекинул ноги, спрыгнул и что было духу понёсся к калитке.
Мастифы ринулись к коротышке, готовые разодрать его на куски. Но шустрый
камердинер открыл щеколду и швырнул дворняжку на землю. Та с визгом бросилась
на улицу, и здесь произошло истинное чудо: вместо того чтобы растерзать чужака,
сторожевые псы бросились за собакой.
Она улепётывала от них, отчаянно работая лапами. Мастифы
дружно, башка к башке, бежали следом.
Да это же сука в течке, дошло вдруг до Фандорина. Ай да
Маса, светлая голова!
Стая тоже снялась с места, кинулась за устрашающими
кавалерами, но держала почтительную дистанцию. Через пять секунд на улице не
осталось ни одного четвероногого.
Маса вышел из калитки и церемонно поклонился, приглашая
жестом пожаловать во двор. Эраст Петрович скинул плащ слуге на руки, отдал
шляпу и вошёл – не через забор, а приличным манером, через дверь.
Издали доносился заливистый лай и протяжный вой
любвеобильного собачьего сообщества.
Забыть обо всем,
Нестись сломя голову —
Таков зов любви.
Калитка
Эраст Петрович перебежал широкий, ярко освещённый луной
газон. Обошёл дом – если лезть в окно, лучше это делать с задней стороны, чтоб
не увидел какой-нибудь поздний прохожий.
За домом оказался густой, тенистый сад – как раз то, что
нужно.
Привстав на цыпочки, авантюрист заглянул в первое от угла
окно. Увидел просторную комнату – столовую или гостиную. Белая скатерть,
догорающие свечи, остатки ужина, сервированного на двоих.
Заныло сердце.
