Книга Алмазная колесница, страница 153. Автор книги Борис Акунин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Алмазная колесница»

Cтраница 153

На ночлег остановились в довольно большой деревне, расположенной на самом краю долины, – дальше начинались горы. Староста разместил «артель» в общинном доме – «рабочих» во дворе, «мастера» и «инженера» внутри. Соломенный пол, никакой мебели, дырявые стены из бумаги. Это, значит, и был хотэру, про который говорил утром Камата. Из других постояльцев там был лишь бродячий монах с посохом и котомкой для подаяний, но он держался поодаль и всё время отворачивался – не желал осквернять взор видом «волосатого варвара».

Фандорину вздумалось пройтись по деревне, но жители вели себя не лучше бонзы – дети с криком разбегались, женщины визжали, собаки заливались лаем, так что пришлось вернуться. Явился смущённый староста, много кланялся и извинялся, просил гайдзин-сана никуда не ходить.

– Фуру пазанто нева си уайт ман, – перевёл Камата, смеясь. – Ю сакасу манки, синку.

Свесив длинные руки и переваливаясь, он заковылял по комнате и при этом хохотал во все горло. Эраст Петрович нескоро понял, в чем дело. Оказалось, что белых в деревне отродясь не видывали, но один из местных жителей много лет назад был в городе и видел в тамошнем цирке страшную дрессированную обезьяну, которая тоже была по-чудному одета. У Фандорина глаза такие же большие и синие, вот невежи и перепугались.

Камата ещё долго с удовольствием рассказывал, какие дураки крестьяне. У японцев есть пословица: «Семья остаётся богатой или бедной не дольше, чем три поколения», и это правда – в городе жизнь устроена так, что богачи через три поколения вырождаются, а бедняки пробиваются наверх, таков закон справедливого Бога. Но в деревнях живут тупицы, которые не могут выбраться из нищеты уже тысячу лет. Когда родители дряхлеют и больше не способны работать, собственные дети относят стариков в горы и оставляют там подыхать – чтоб не тратить зря еду. Учиться новому крестьяне не желают, в армии служить не хотят. Как с таким быдлом строить великую Японию – непонятно. Но если за подряд взялся Цурумаки-доно, построим, никуда не денемся.

В конце концов, устав расшифровывать болтовню собеседника, титулярный советник отправился спать. Почистил зубы порошком «Диамант», умылся в походной ванной, чрезвычайно удобной, только вода сильно пахла резиной. Маса тем временем разложил койку, закрыл её зеленой сеткой и, отчаянно работая щеками, надул подушку.

«Завтра», сказал себе Фандорин и уснул.

* * *

Последние пять ри стоили вчерашних одиннадцати. Дорога сразу же круто забрала вверх, стала петлять между холмами, которые тянулись всё выше и выше к небу. С велосипеда пришлось слезть, катить его за руль, и молодой человек пожалел, что не оставил машину в деревне.

Уже далеко за полдень Камата показал на гору с заснеженной верхушкой:

– Ояма. Теперь вправо-вправо.

Тысячи четыре футов, определил на глаз Фандорин, задрав голову. Не Казбек, конечно, и не Монблан, но возвышенность серьёзная, ничего не скажешь.

Место, куда мы идём, немножко в стороне, объяснил командир, который сегодня был сосредоточен и малоразговорчив. Вытягиваемся цепочкой, не шумим.

Шли ещё часа два. Перед входом в узкое, но не длинное ущелье Камата спешился и разделил отряд на две части. Большей велел прикрыть головы листьями и ползти через теснину на брюхе. Человек десять оставил на месте с вьючными животными и поклажей.

– Вышка. Смотреть, – коротко пояснил он Эрасту Петровичу, ткнув куда-то вверх.

Очевидно, где-то поблизости был наблюдательный пункт противника.

Двести саженей ущелья титулярный советник преодолел таким же манером, как остальные. Костюм нисколько не пострадал; специально предназначенный для горных прогулок, он был оснащён великолепными наколенниками и налокотниками из чёртовой кожи. Сзади пыхтел Маса, ни в какую не согласившийся остаться при муле и велосипеде.

Преодолев опасное место, дальше двигались в полный рост, но держались зарослей, а открытые места обходили. Камата явно знал дорогу – то ли получил точные инструкции, то ли уже бывал здесь раньше.

Не менее часа карабкались по лесистому склону, вдоль каменистого ручья.

На вершине командир махнул рукой, и «чёрные куртки» обессиленно повалились на землю. Камата жестом поманил Фандорина.

Вдвоём они отошли ещё шагов на сто, к голому, поросшему мхом валуну, с которого открывался обзор и на окрестные вершины, и на раскинувшуюся внизу долину.

– Деревня синоби там, – показал Камата на соседнюю гору.

Она была примерно такой же высоты и тоже поросла лесом, но обладала одной интригующей особенностью. Часть верхушки (вероятно, вследствие землетрясения) откололась от массива и покосилась, отделённая от остальной горы глубокой трещиной. С противоположной стороны обрубок заканчивался пропастью – это осыпался склон, не в силах удержать на своей накренённой поверхности толщу земли. Причудливая это была картина: кособокий, зависший над бездной ломоть горы.

Эраст Петрович приник к биноклю, но поначалу никаких признаков человеческого жилья не обнаружил, лишь тесно сомкнувшиеся сосны, да летающие зигзагом стайки птиц. Только к самому краю пропасти прилепилась какая-то постройка. Покрутив колёсико, Фандорин увидел деревянный дом, должно быть, изрядного размера; от стены, уходя в никуда, торчало что-то вроде мостика или причала. Но кто будет там, на двухсотсаженной высоте, причаливать?

– Момоти Тамба, – сказал Камата на своём своеобразном английском. – Его дом. Остальные дома снизу не видно.

Сердце титулярного советника сжалось. О-Юми близко! Но как туда попасть?

Он ещё раз медленно обшарил всю гору биноклем.

– Не понимаю, как они туда п-попадают…

– Неправильный вопрос. – Командир «чёрных курток» смотрел не на гору, а на Эраста Петровича. Взгляд у него был одновременно испытующий и недоверчивый. – Правильный вопрос: как мы туда попадём? Я не знаю. Цурумаки-доно сказал, гайдзин придумает. Думайте. Я подожду.

– Нужно подобраться ближе, – сказал Фандорин.

Подобрались. Для этого пришлось подняться на вершину расколотой горы – теперь обрубок был совсем рядом. К отсёкшей его расщелине не шли, а ползли, стараясь не высовываться из травы, хотя на той стороне не было видно ни души.

Титулярный советник прикинул размеры трещины. Глубокая, с отвесной стеной – не вскарабкаешься. Зато неширокая: в самом узком месте, где на той стороне торчит мёртвое, обгоревшее дерево, вряд ли больше десяти саженей. Вероятно, чтобы перебраться, синоби пользуются перекидным мостом или чем-то в этом роде.

– Ну что? – нетерпеливо спросил Камата. – Можно туда попасть?

– Нельзя.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация