– Ты хотел бы, чтобы она предала отца? Рассказала
чужаку о клане Момоти? – грозно спросил Тамба. – Нет, она поступила
иначе. Моя дочь – влюблённая дура, но она очень хитрая дура. Она придумала, как
тебя спасти. Мидори знала, что Цурумаки боится не тебя, а меня. Не понимает,
отчего я стал ему мешать, и поэтому очень встревожен. Если Дон узнает, что
ниндзя украли твою любовницу, он не станет тебя убивать. Мидори усыпила твоего
слугу – ненадолго, на несколько минут, а сама поспешила сюда, ко мне. Сказала,
что Цурумаки обязательно приведёт тебя, ведь ему необходимо разобраться, какая
связь между тобой и дзёнином клана Момоти… – Старик кисло улыбнулся. –
Если бы он знал правду, то перестал бы меня уважать… У Тамбы Первого не было
слабостей. Он не дрогнул, когда бросил своих сыновей умирать в осаждённом храме
Хидзияма. Я же слаб. Моя слабость – дочь. А слабость моей дочери – ты. Поэтому
ты до сих пор жив и поэтому я говорю с тобой.
Эраст Петрович потрясённо молчал. Разрозненные факты
сложились в единую картину, неразрешимые загадки разъяснились. И всё же он
спросил – не дзёнина, а его дочь:
– Это правда?
Не поднимая головы, она кивнула. Беззвучно произнесла
какую-то короткую фразу.
– «I love you», – прочёл по губам Фандорин, и
жарко застучало в висках. Никогда раньше, даже в самые нежные минуты, она ему
этих слов не говорила. Или это снова проклятое дзёдзюцу?
– Я тебе не враг, – прервал затянувшуюся паузу
Тамба. – Я не могу быть врагом того, кого любит моя дочь.
Но титулярный советник, пронзённый мыслью о дзёдзюцу,
непримиримо воскликнул:
– Нет, ты мой враг! Ты убил моих друзей! Что ты сделал
с Масой?
– Он жив и цел, – мягко улыбнулся старик. –
Просто он вошёл в комнату с переворачивающимся полом и угодил в яму. Мой
племянник Дзингоро сжал твоему слуге шею, чтобы он уснул. Скоро ты сам его
разбудишь.
Однако счёт к клану Момоти у вице-консула был длинен.
– Ты убил моих друзей! Асагаву, Локстона, Твигса!
Неужто ты думал, что я про них забуду?
На это Тамба лишь развёл руками и печально молвил:
– Я надеялся, что ты поймёшь. Мои гэнины выполняли свою
работу. Они убили твоих друзей не из ненависти, а следуя долгу. Каждый из троих
был умерщвлён быстро, почтительно и без мучений. Но если ты хочешь отомстить за
них, это твоё право. Тамба ничего не делает наполовину.
Он просунул руку под низкий столик, нажал там что-то, и в
потолке над головой Фандорина открылся тёмный квадрат.
Дзёнин отдал короткое приказание. На циновку перед
вице-консулом с глухим стуком упал «герсталь».
– Отомсти мне, – сказал синоби. – Но не держи
зла на Мидори. Она ни в чем перед тобой не виновата.
Медленно подняв оружие, Эраст Петрович откинул барабан.
Увидел одну отстрелянную гильзу, шесть нетронутых. Неужто старик всерьёз?
Поднял револьвер, навёл его Тамбе в лоб. Тот не отвёл глаз,
лишь прикрыл веки. «Он, наверное, мог бы меня замесмеризировать,
загипнотизировать или как там у них это называется, но не хочет», понял
Фандорин.
Мидори коротко посмотрела на него, он прочёл в её взгляде
мольбу. Или показалось? Такая не будет никого ни о чем молить, даже ради
спасения отца.
Словно в подтверждение этой мысли, она снова опустила
голову.
Титулярный советник заставил себя вспомнить лица мёртвых
друзей: надёжного, как сталь, Локстона; рыцаря справедливости Асагаву; доктора
Твигса – отца двух девочек с пороком сердца.
Невозможно выстрелить в человека, который не пытается
защищаться; но всколыхнувшаяся в душе боль требовала выхода – сводило палец от
неудержимого желания нажать на спусковой крючок.
«Есть вещи, которые прощать нельзя, иначе в мире нарушится
равновесие», – сказал себе Эраст Петрович.
Чуть дёрнул запястьем в сторону и выстрелил.
От грохота заложило в ушах.
Мидори вскинула ладони к вискам, но лица так и не подняла.
Тамба же не шевельнул ни единым мускулом. На его виске
багровела полоска от ожога.
– Ну вот, – сказал он мирно. – Твой враг
Тамба убит. Остался только твой друг Тамба.
Сегодня праздник.
Победа, враг истреблён.
Как одиноко!
Любовь двух кротов
Откуда-то сверху донёсся приглушённый рокот. Эраст Петрович
задрал голову. Гроза? Снова ударило, но теперь грохот сопровождался треском.
– Что это? – вскочил Фандорин.
– Это Камата начал стрелять из своей пушки. –
Тамба тоже не спеша поднялся. – Не стал дожидаться рассвета. Видно,
догадался, что ты и твой слуга у нас.
Оказывается, дзёнин знал о плане Каматы!
– Ты всё знаешь? Откуда?
– Это мои горы. У каждого дерева уши, у каждой травинки
глаза. Пойдём, пока эти глупые люди случайно не попали в один из домов.
Тамба встал под люком, присел на корточки, потом пружинисто
подпрыгнул – так высоко, что уселся на край отверстия. Мелькнули ноги в белых
носках, и шустрый старичок был уже наверху.
Фандорин оглянулся на Мидори и вздрогнул – в соседнем
помещении было пусто. Когда она успела исчезнуть?
Из дыры в потолке свесился Тамба.
– Давай руку!
Но руки ему титулярный советник не дал – это было бы
унизительно. Кое-как подтянулся сам, хоть и ударился о доску локтем.
Дзёнин был в чёрных штанах и чёрном балахоне. Выскочив на
веранду, он надел чёрные кожаные чулки, на голову натянул маску, и его стало
почти не видно.
В темноте взметнулся огненный столб, во все стороны полетели
камни и комья земли.
Тамбы рядом уже не было, он растаял во мраке. Откуда-то
сверху (с крыши, что ли?) спрыгнула чёрная тень. Беззвучно коснулась ногами
земли, перевернулась через голову, откатилась. Невесомо поднялась и секунду
спустя тоже исчезла. Титулярный советник заметил, как воздух колыхнулся ещё в
нескольких местах – там тоже мелькнули тёмные силуэты.
