– Да. Маса не видел его в спальне, но когда я с помощью
переводчика попросил его описать человека из «Ракуэна», приметы совпали: рост,
возраст, наконец, особенный, пронзительный взгляд. Это он, никаких сомнений.
Познакомившись с этим интересным г-господином, я готов поверить, что он нанёс
Благолепову смертельную рану одним-единственным прикосновением. «Дим-мак» –
кажется, вы так это назвали, доктор?
– Но зачем он хотел вас убить? – спросил Твигс.
– Не меня. Масу. Старый фокусник откуда-то прознал, что
у следствия имеется свидетель, который может опознать убийцу. План, очевидно,
был такой: усыпить моего камердинера, напустить на него мамуси, а выглядеть это
будет, как несчастный случай – тем более, что в Сеттльменте такое уже было. Моё
неожиданное появление помешало осуществить этот замысел. Визитёр был вынужден
заняться мной и проделал это так ловко, что я не смог оказать ни малейшего
сопротивления. Не понимаю, почему я до сих пор жив… Вопросов множество – просто
голова кругом. Но самый важный – откуда старик узнал о существовании свидетеля?
Сержант, доселе не проронивший ни слова и лишь мрачно
посасывавший сигару, изрёк:
– Слишком много болтаем. Да ещё при посторонних. Что, к
примеру, тут делает этот англичанин? – и невежливо ткнул пальцем в сторону
доктора.
– Мистер Твигс, принесли? – вместо ответа
обратился Фандорин к врачу.
Тот кивнул, достал из портфеля что-то плоское и длинное,
завёрнутое в тряпку.
– Вот, сохранил. А чтоб покойнику не лежать в гробу с
голой шеей, пожертвовал свой собственный, крахмальный, – сказал Твигс,
доставая целлулоидный воротничок.
– Можете с-сравнить отпечатки? – Титулярный
советник, в свою очередь, развернул некий свёрток, извлёк оттуда
зеркало. – Оно лежало на подоконнике. Делая кульбит, мой т-таинственный
гость коснулся поверхности пятернёй.
– Что за чушь? – пробурчал Локстон, наблюдая, как
Твигс разглядывает в лупу оттиски.
– Большой палец тот же самый! – торжественно
объявил доктор. – Отпечаток в точности, как на целлулоидном воротничке.
Дельта, завиток, разветвления – всё совпадает!
– Что это? Что это? – быстро спросил Асагава,
придвигаясь. – Какая-нибудь новинка полицейской науки?
Твигс с удовольствием принялся объяснять:
– Пока только гипотеза, но уже основательно
проверенная. Мой коллега доктор Фолдс из госпиталя Цукидзи пишет об этом
научную статью. Видите ли, джентльмены, узор на подушечках наших пальцев
уникален и неповторим. Можно встретить двух людей, похожих друг на друга, как
две капли воды, но невозможно найти два полностью идентичных отпечатка. Об этом
знали ещё в средневековом Китае. Вместо подписи под договором рабочие
прикладывали оттиск своего большого пальца – такую печать не подделаешь…
Сержант и инспектор слушали, раскрыв рты, а доктор всё
глубже уходил в исторические и анатомические подробности.
– Какая великая вещь прогресс! – воскликнул обычно
сдержанный Асагава. – Нет таких тайн, которые он не в силах разгадать!
Фандорин вздохнул:
– Есть. Как с точки зрения прогресса объяснить то, что
вытворяет наш б-бойкий старичок? Отсроченное убийство, погружение в летаргию,
временный паралич, гадюка в рукаве… Мистика!
Асагава и Твигс переглянулись.
– Синоби, – сказал инспектор. Доктор кивнул:
– Я тоже о них вспомнил, когда услышал про мамуси в
рукаве.
Сколько мудрости,
Сколько тайн в себе хранит
Сердце мамуси.
Новогодний снег
– Их классический трюк. Если я не ошибаюсь, это
называется мамуси-гама, «серп из змеи»? – обратился Твигс к японцу. –
Расскажите господину вице-консулу.
Асагава почтительно ответил:
– Лучше вы, сэнсэй. Я уверен, что вы гораздо начитаннее
меня и, к моему стыду, лучше знаете историю моей страны.
– Да что за синоби такие? – нетерпеливо воскликнул
Локстон.
– «Крадущиеся», – пояснил доктор, окончательно
беря кормило беседы в свои руки. – Каста лазутчиков и наёмных убийц –
искуснейших в мировой истории. Японцы ведь любят всякое мастерство доводить до
совершенства, достигают высших степеней и в хорошем, и в плохом. По-другому
этих полумифических рыцарей плаща и кинжала называли раппа, суппа или ниндзя.
– Ниндзя? – повторил титулярный советник,
вспомнив, что уже слышал это слово из уст Доронина. – Говорите, доктор,
говорите!
– Про ниндзя пишут чудеса. Якобы они могли превращаться
в лягушек, птиц и змей, летать по небу, прыгать с высоких стен, бегать по воде,
и прочее, и прочее. В основном это, разумеется, сказки, отчасти сочинённые
самими синоби, но кое-что и правда. Я интересовался их историей, читал
трактаты, написанные знаменитыми мастерами ниндзюцу, «скрытного искусства», и
могу подтвердить: да, они умели прыгать с отвесной стены высотой до двадцати
ярдов; при помощи специальных приспособлений могли ходить по болоту; пересекали
рвы и реки, ступая по дну, и проделывали ещё множество поистине фантастических
штук. У этой касты была собственная мораль, с точки зрения остального
человечества совершенно чудовищная. Жестокость, предательство, обман у них были
возведены в ранг наивысшей добродетели. Существовала даже поговорка: «коварен,
как ниндзя». Они зарабатывали на жизнь тем, что брали заказы на убийство. Это
стоило огромных денег, но зато на ниндзя можно было положиться. Приняв заказ,
они от цели не отступались, даже если это стоило им жизни. И всегда добивались
своего. Кодекс синоби поощрял вероломство, но только не по отношению к
заказчику, и все это знали.
Жили они обособленными общинами. К будущему ремеслу
готовились прямо с колыбели. Я расскажу вам одну историю, чтобы вы поняли, как
воспитывали маленьких синоби.
У одного знаменитого ниндзя были могущественные враги, и вот
они убили его, отрубили голову, но не были до конца уверены, что это именно тот
человек. Они показали свой трофей восьмилетнему сыну казнённого и спросили:
«Узнаешь?» Мальчик не проронил ни слезинки, потому что этим он опозорил бы
память отца, но по его личику всё было и так ясно. Маленький ниндзя с почестями
похоронил голову, а сразу вслед за тем, не вынеся утраты, взрезал себе живот и
умер, не проронив ни стона, как настоящий герой. Враги отправились восвояси, успокоившись,
а между тем мальчику предъявили голову совершенно незнакомого человека, убитого
по ошибке.
– Какая выдержка! Какой героизм! – воскликнул
потрясённый Эраст Петрович. – Куда там спартанскому мальчику с его
лисёнком!
