Эраст Петрович шёл домой медленно, потому что смотрел не под
ноги, а вверх, любовался астральной иллюминацией. Особенно красиво лучилась
одна звезда, разместившаяся у самого края небосклона. Её свет был голубоватым и
печальным. Знания титулярного советника по части светил и созвездий были
скудны: он умел распознавать лишь двух медведиц, Большую и Малую, поэтому
название голубой искорки оставалось для него загадкой. Фандорин решил: пускай
это будет Сириус.
Настроение у вице-консула было ровным и безмятежным. Что
сделано, то сделано, теперь ничего не изменишь. Начальник следствия
бесцеремонно и с умыслом нанёс оскорбление Закону: помешал работе полиции и
помог скрыться человеку, подозреваемому в тяжком государственном преступлении.
Если Сэмуси уйдёт от Масы и Сироты, останется лишь одно – признаться, а вслед
за тем позорная отставка и, вероятно, суд.
Войдя в свою пустую квартиру, Эраст Петрович снял сюртук,
брюки, в одной рубашке сел в гостиной. Свет зажигать не стал. Некоторое время
спустя вдруг щёлкнул пальцами, словно ему в голову пришла какая-то удачная
идея, но результат озарения был странен: Фандорин всего лишь надел на волосы
сеточку и стянул наусником верхнюю губу, предварительно подкрутив усики
щипцами. Бог весть, зачем он всё это проделал – ложиться в постель молодой
человек явно не собирался, даже в спальню не входил.
С полчаса титулярный советник просидел в кресле безо всякого
смысла, вертя в руках незажженную сигару. Потом позвонили в дверь.
Эраст Петрович кивнул, будто именно этого и ждал. Вместо
того чтобы натянуть брюки, сделал нечто противоположное – снял рубашку.
Колокольчик затрезвонил снова, уже громче. Вице-консул не
спеша вдел руки в рукава шёлкового халата, завязал пояс с кистями. Встал перед
зеркалом, изобразил зевок.
Лишь после этого, наконец, зажёг керосиновую лампу и
направился в прихожую.
– Асагава, вы? – спросил он заспанным голосом,
увидев за порогом инспектора. – Что стряслось? Я отпустил слугу, поэтому
сам… Да что вы з-застыли?
Но японец не вошёл. Он отрывисто поклонился и срывающимся
голосом произнёс:
– Мне нет прощения… Мои люди упустили Сэмуси. Я… Мне
нечего сказать в своё оправдание.
Свет лампы падал на несчастное лицо Асагавы. Потерянное
лицо, подумал Эраст Петрович, и ему сделалось жалко инспектора, для которого
потерять лицо перед иностранцем наверняка было вдвойне мучительно. Однако
обстоятельства требовали жёсткости – иначе пришлось бы вступать в объяснения и
неминуемо лгать.
Вице-коснул мысленно досчитал до двадцати, потом, не говоря
ни слова, захлопнул перед носом у японца дверь.
Теперь можно было идти в спальню. От Масы и Сироты раньше
утра вестей не будет. Неплохо бы хоть немного поспать – завтра, вероятно, будет
напряжённый день.
Но возбуждение улеглось ещё не вполне. Чувствуя, что сразу
уснуть не удастся, Фандорин взял в гостиной второй том «Фрегата Паллада» –
самого лучшего чтения на сон грядущий.
Газовый рожок в спальне зашипел, но не зажёгся. Эраст
Петрович не удивился – газовое освещение в Йокогаме появилось недавно и
работало не идеальным образом. На такой случай у кровати имелся подсвечник.
Молодой человек в кромешной тьме дошёл до столика, нащупал
спички.
Комната озарилась мягким, подрагивающим светом.
Фандорин скинул на пол халат, обернулся и вскрикнул.
В постели, опершись о подушку локтем, лежала О-Юми и
смотрела на него неподвижным мерцающим взглядом. На спинке кровати, в ногах,
висели платье, лиф, шёлковые чулки. Из-под сползшего одеяла ослепительно белело
круглое плечо.
Видение приподнялось, отчего одеяло соскользнуло к поясу,
гибкая рука дотянулась до канделябра, поднесла его к губам – и снова стало
темно.
Эраст Петрович чуть не застонал – исчезновение прекрасной
химеры отозвалось в нем пронзительной болью.
Он осторожно вытянул руку, боясь, что не найдёт во тьме
ничего кроме пустоты. Но пальцы коснулись горячего, гладкого, живого.
Хриплый голос сказал:
– Я уж думала, ты никогда сюда не войдёшь…
Зашелестела простыня, нежные, но удивительно сильные руки
обняли Фандорина за шею, притянули к себе.
У Эраста Петровича бешено застучало в висках от аромата кожи
и волос.
– Откуда вы… – прошептал он, задыхаясь, и не закончил –
горячие губы закрыли ему рот.
Больше в спальне не было произнесено ни слова. В мире, куда
утянули титулярного советника мягкие руки и благоуханные губы, никаких слов не
существовало и существовать не могло, они только помешали бы, разрушив
колдовство.
После недавнего калькуттского приключения, повлекшего за
собой опоздание к пароходу, Эраст Петрович считал себя опытным, видавшим виды
мужчиной, однако в объятьях О-Юми он чувствовал себя не мужчиной, а каким-то
невиданным музыкальным инструментом – то чарующей флейтой, то божественной
скрипкой, то сладостной свирелью, и волшебная исполнительница виртуозно играла
сразу на них на всех, поверяя земной алгеброй небесную гармонию.
В кратких антрактах опьяневший вице-консул пытался что-то
лепетать, но ответом были лишь поцелуи, лёгкие касания, тихий смех.
Когда в окно стали проникать серые полоски рассвета,
Фандорин невероятным усилием воли полувынырнул из дурмана. Сил хватило на один-единственный
вопрос – самый важный, всё прочее не имело значения. Он взял её ладонями за
виски – так, чтобы огромные, наполненные таинственным светом глаза были совсем
близко.
– Ты останешься со мной?
Она покачала головой.
– Но… но ты придёшь ещё?
О-Юми тоже взяла его за виски, сделала лёгкие круговые
движения пальцами, чуть надавила, и Фандорин моментально уснул, сам этого не
ощутив. Просто упал в глубокий сон и не почувствовал, как её руки, нежно
придерживая, кладут его голову на подушку.
В этот миг Эрасту Петровичу уже снился сон. Будто он мчится
на голубой, сияющей ледяным блеском колеснице прямо по небу, поднимаясь всё
выше и выше. Его путь лежит к звезде, которая тянет навстречу алмазному экипажу
свои прозрачные лучи. Мимо проносятся мелкие золотые звезды, обдавая лицо
свежим морозным ветром. Эрасту Петровичу очень хорошо, и он лишь помнит, что ни
в коем случае нельзя оглядываться назад – упадёшь и разобьёшься.
А он и не оглядывается. Мчится вперёд и вверх, навстречу
звезде.
Звезда зовётся Сириус.
Светит, не зная
Собственного имени,
Звезда Сириус.
