Аллейн поднялся, подошел к камину, круто повернулся и посмотрел на приятеля.
— Должен с сожалением сообщить, что не имею ни малейшего представления о том, кто убил петуха Робина
[8]
.
Ленинский зал
Вторник, шестнадцатое. Вечер
— Конечно, — внезапно начала Анджела, — это может быть и сестра-хозяйка. Мне всегда казались подо-зрительными аристократические замашки. Или… — Она замолчала.
— Я слушаю, — подбодрил инспектор. — У нас еще остались кандидаты.
— Я знала, что вы это скажете. Но у меня вызывают недоверие люди, которые слишком много смеются.
Аллейн посмотрел на нее в упор.
— Вот как? Значит, мне надо поубавить веселья. Вы познакомились с делом, и я рад, что вытащил его на свет и проветрил. А теперь давайте сходим в «Палладиум».
— Зачем? — опешил Найджел.
— В сегодняшней программе есть скетч, мне хотелось бы посмотреть его. Вы со мной? Мы пропустим только два первых номера.
— С удовольствием, — ответила Анджела и вдруг добавила: — Что-то, по обыкновению, замышляете?
— Не понимаю, что вы имеете в виду, мисс Анджела. Батгейт, будьте любезны, позвоните, закажите места.
Они отправились в «Палладиум» и приятно провели время. Скетч, о котором упоминал Томс, давали треть-им номером во втором отделении. Не прошло и трех минут действия, как Найджел и Анджела повернулись и озадаченно посмотрели на инспектора. Состав актеров был неплохим, особенно выделялся тот, кто играл хирурга. Аллейн почувствовал в зрителях странное тревожное настроение. Повсюду слышался шепот. За ними мужской голос спросил:
— Интересно, сэр Джон Филиппс ходит в «Палладиум»?
— Ш-ш-ш, — оборвала его женщина.
«Великая английская публика морщит нос», — с неприязнью подумал Аллейн. Скетч заканчивался. Из операционной вышел хирург, очень натурально залитый кровью. По залу пронеслось продолжительное «о!». Актер стянул маску с лица, замер и, поеживаясь, по-глядел на затянутые в перчатки руки. На сцену вышла медицинская сестра.
— Ну как? — спросил хирург.
— Умер, — ответила сестра.
Хирург приблизился к раковине и стал мыться. В это время, словно отрезающая зрителей от сцены штора, упал занавес, украшенный огромным вопросительным знаком.
— Значит, мы пришли из-за этого? — догадалась Анджела и до конца представления больше не проронила ни слова.
Ужинали они в квартире Аллейна, и Василий изо всех сил хлопотал, стараясь угодить гостье.
— Странное совпадение, как вы считаете? — спросил инспектор.
— Да, — согласился Найджел. — Когда вы узнали о скетче?
— Томс рассказал, что они с Филиппсом обсуждали его до операции. Он всеми силами старался распространяться о нем как можно меньше, поэтому я решил, что его следует посмотреть. Даже заинтересовался, уж не решил ли он таким образом подбросить мне совет.
— Сэр Джон его видел? — спросила Анджела.
— Нет. Ему рассказывал Томс.
— Ясно, — кивнул Найджел. — Полагаете, этот сюжет мог навеять хирургу грандиозную мысль?
— Не исключено.
— Или нечто совсем иное, — заметила Анджела, посмотрев на инспектора.
— Примите мои поздравления, мисс Анджела, — сказал тот.
— Мистер Томс поведал вам об их разговоре с полной откровенностью?
— Нет, дитя мое. Юлил, словно старая сплетница.
— И какой вы делаете из этого вывод?
— Видимо, не хотел бросать тень на своего выдающегося коллегу и начальника.
— Ясно. А каков он в других отношениях?
— Кроме того, что немного фигляр? Либо забывчив, либо лжец. Сказал, что вышел из операционной вместе с Филиппсом, после того как тот приготовил инъекцию гиосцина, а Филиппс, сестра-хозяйка и Бэнкс утверждают, что этого не было.
— Неужели? — снова удивилась Анджела.
— Не понимаю, Анджела, куда ты клонишь, — произнес Найджел. — Что касается меня, я хотел бы больше услышать о смешном коротышке. Не кажется ли вам, что он вел себя странно?
— Очень, очень странно. Трусил как заяц каждый раз, когда упоминалось убийство. Боялся об этом даже думать. И тем не менее мне кажется, что его страх не только за себя, хотя он это и утверждал. Томс, когда ему звонил, потешался над его тревогами в своей идиотской манере.
Аллейн пристально посмотрел на Анджелу.
— Робертс — вот кто нам нужен, — заметил Найджел. — Ставлю на него фунт.
— Не согласна, — возразила Анджела. — Я ставлю…
— Боюсь, — перебил инспектор, — профессиональная этика не позволяет мне участвовать в вашем циничном тотализаторе. — Он с любопытством посмотрел на молодую пару. — Однако забавно наблюдать, как относятся к подобным делам умные дилетанты.
— Ставлю два к одному на Робертса, — предложил Найджел.
— Принимается, — кивнула Анджела и важно добавила: — В гинеях. Вы что-то говорили инспектор?
— Просто размышлял. А ответственность за принятие решения давайте оставим судье.
— Что вы хотите сказать?
— То, что, если вы правы, мужчину или женщину, на которых вы сделали ставки, скорее всего повесят. Не представляю, чтобы вы делали ставки по поводу каких-либо иных обстоятельств человеческой смерти. Вот что я имел в виду, когда говорил об отношении дилетанта.
Анджела покраснела.
— Это уже второй раз за время нашего знакомства, когда вы заставляете меня чувствовать себя свиньей, — вздохнула она. — Хотя первый раз из-за того, что была слишком щепетильной. Пари отменяется, Найджел.
— Вы и сами бываете бесчувственны! — возмутился Батгейт.
— Правда, — кивнул инспектор. — Но я на службе.
— Хорошо. — Анджела решила не сдаваться. — Но ведь я ставила за то, что Робертс невиновен.
— Да, так.
— А я считаю, — покачал головой Найджел, — что это совершил он.
— Каким образом?
— Да любым… Подмешал гиосцин, когда делал инъекцию.
— Он не делал уколов.
— Ну тогда кто? — спросила Анджела. — Я имею в виду, у кого была такая возможность?
— У Филиппса — он готовил состав для инъекции и сам колол. У сиделки — она оставалась наедине с больным. У Рут, само собой. У Бэнкс — она готовила и делала инъекцию. У Томса, который делал инъекцию, хотя и не готовил ее, и который, если Филиппс и старшая сестра сказали правду, несколько минут находился в операционной один. Он колол большим шприцем и другой, по его собственному выражению, никак не сумел бы спрятать в руке. У Джейн Харден также было время опустошить шприц и наполнить гиосцином.
