— Как они это восприняли?
— С энтузиазмом. Это добавляет остроты во всю эту историю с убийством. Проклятые упыри! Хотя там будет пара крепких орешков: Уилсон, сортировщик шерсти, и прессовщик Джек Мерривезер. Ваш друг младший инспектор Джексон потерпел с ними полное фиаско. И потом еще Томми Джонс.
— Отец того мальчишки?
— Да. Непростой парень этот Томми. Я-то с ним отлично поладил. У него свой взгляд на вещи, и в политике мы с ним во многом сходимся. Так что считаю его отличным малым, — усмехнулся Фабиан. — Правда, он довольно упертый. Одно то, что он был против заботы Флосси о его сыне, говорит о многом. А как он судит о полицейских! В общем, не подарок.
— А сам мальчик?
— С ним проще. Он славный парень и очень независимый. Мы с ним по-настоящему сдружились. Я даю ему «Нового политика», и он два-три раза в неделю реформирует правительство, социальный уклад и моральные ценности человечества. Он отличный музыкант, но сейчас у него маловато практики. Я предложил ему играть на нашем «Бекштейне», но он отказался.
— Почему?
— Рояль принадлежал Флосси.
— Значит, они поссорились всерьез?
— Да. Его счастье, что он в тот критический момент терзал Баха на старой развалине в бараке. Ведь все знали о той ссоре и его бегстве с фермы. Ваш друг младший инспектор вцепился в это обстоятельство всеми зубами, но мы все были готовы присягнуть, что игра на пианино не прерывалась ни на минуту. С Клиффом все в порядке.
— А как вы объясните инцидент с виски?
— Не знаю, что там произошло, но уверен — он его не воровал. Я пытался его расколоть, но не получилось — молчит.
— А как он ладит с людьми на ферме?
— Неплохо. Сначала они смотрели на него как на чокнутого. Его образованность и наклонности не вызывали у них симпатии. Здесь о молодых людях судят по их умению играть в спортивные игры и работать руками. Но Клифф во время каникул трудился на ферме с таким рвением, что они стали снисходительнее к его отклонениям от нормы и даже просили побренчать по вечерам. А когда он вернулся домой убежденным левым, то просто пришли в восторг. Вообще-то они неплохие ребята — большинство из них.
— Но не все?
— Повар, готовящий для стригалей, довольно противный парень, но он появляется лишь в сезон стрижки овец. О постоянных работниках заботится миссис Джонс. Большинство стригалей сколотят кругленькую сумму — и прямым ходом в паб за перевалом, где и пропьют все без остатка. Это здесь обычное дело, и вряд ли что-то можно улучшить, не меняя их социального положения. Но этот деятель прячет спиртное у себя на кухне, и редкий сезон обходится без запоев и белой горячки. Он, конечно, гнусный тип, но без него не обойтись. Как ни странно, они его любят. Он в приятельских отношениях с разнорабочим Элби Блэком. Тот одно время дружил с молодым Клиффом, но потом они рассорились, что, на мой взгляд, только к лучшему. Этот Элби — полный отстой. Если окажется, что это он стянул виски, я нисколько не удивлюсь. Перс тоже мог это сделать. Повара зовут Перси Гоулд, или просто Перс. Здесь все христианские имена превращают в какие-то клички.
— А как миссис Рубрик справлялась с ними?
— Ей казалось, что вполне успешно. Она подтрунивала над ними и вела себя запанибрата, что меня дико раздражало. Они только усмехались в ответ. Ей казалось, что здесь у нас феодальный строй. Но она жестоко ошибалась. Я как-то услышал, как сортировщик шерсти, кстати, отличный парень, очень похоже передразнивал ее. Слава Богу, что все работники в ту ночь находились в пятнадцати милях от стригальни. У младшего инспектора ярко выраженное классовое сознание, поэтому прежде всего он подозревает работяг.
— Глупости, — энергично возразил Аллейн.
— Вовсе нет. Он страшно оживился, когда Дуглас стал наезжать на Маркинса. Слуга, по его мнению, гораздо более подходит на роль убийцы, чем мы, представители высшего сословия. Господи, как это противно!
— Скажите, вы кого-нибудь подозреваете? — спросил Аллейн.
— Никого! Возможно, какой-то бродяга забрел в сарай и решил заночевать там, а Флосси вспугнула его или затеяла с ним перепалку. Он мог погорячиться и случайно убить ее. А когда до него дошло, что сотворил, он надел комбинезон Томми Джонса, скрыл следы преступления и был таков. Флосси терпеть не могла бродяг. На многих фермах их нанимают за еду и ночлег, но только не Флосси. Это единственное объяснение, которое кажется мне разумным.
— Значит, опять представитель низшего сословия?
— Да, — после паузы ответил Фабиан. — Похоже, вы меня подловили.
— Слишком легкая победа. Ваша теория не лишена здравого смысла. Насколько мне известно, бродяги часто наведываются на фермы.
— Но только не на нашу, особенно когда там Флосси.
— Возможно. И все же, как следует из полицейских протоколов, а они были составлены достаточно добросовестно, никто не видел никаких бродяг ни до, ни после убийства.
— Боюсь, что никакой другой версии предложить не могу. Не смею больше вас задерживать. Спокойной ночи, сэр. Я очень рад, что вы приехали.
— Надеюсь, вы не измените своего мнения. И позвольте еще один вопрос: сколько человек играли в теннис в тот вечер, когда исчезла миссис Рубрик?
— Почему вас это заинтересовало? — удивился Фабиан. — Играли мы с Дугласом.
— Значит, когда вы искали брошку, на вас были туфли на резиновой подошве?
— Естественно.
— А другие в чем были? Вы не помните?
— Женщины в туфлях на каблуках. Они всегда надевают их по вечерам.
— А когда именно миссис Рубрик заявила, что собирается пойти в сарай?
— Вскоре после того, как мы сели. Или даже перед этим. Она, как всегда, сначала жеманничала. «Как вы думаете, что сейчас на уме у вашей старушки Флузи?» Что-то в этом роде. Потом стала говорить про вечеринку и так далее.
— Ясно. Благодарю вас. Спокойной ночи.
2
Фабиан ушел, и Аллейн остался один в пустой комнате. Он стоял неподвижно, и его высокая худая фигура темнела на фоне свечей. Наконец он подошел к бюро и отпер один из своих чемоданчиков. Достав оттуда кусочек ваты, он бросил его на ковер. Даже в свете свечей он был хорошо заметен — белое пятно на темно-зеленом фоне. Именно так должен был выглядеть клочок шерсти, когда Урсула чистила ковер механической щеткой наутро после исчезновения миссис Рубрик. И все же она не заметила его. Или просто забыла об этом? Все сошлись во мнении, что Флоренс не потерпела бы его присутствия на ковре. Она поднималась в комнату после ужина, перед тем как выйти в сад. Выходит, шерсти тогда на полу не было. Аллейн снова услышал голос Урсулы: «Но что бы там ни говорили, без пяти минут три кто-то прошел по площадке».
Он вынул трубку, сел за стол и открыл свой кейс. Там лежали полицейские протоколы. Аллейн со вздохом выложил их на стол. Комната постепенно затягивалась дымом, шелестели страницы, часы на площадке пробили двенадцать, половину первого, потом час.
