В тот день Холмс, по обыкновению, уединился на чердаке, чтобы еще раз окунуться в прошлое. Был октябрь, к пяти вечера за окном стало смеркаться, я решил, что моему другу в потемках будет неудобно идти по лестнице, и отправился за ним. Он расположился прямо на ступеньках, вероятно не найдя в себе сил добраться до стола, и склонил голову над листом, исписанным его собственным четким готическим почерком. Рядом лежала папка, озаглавленная «Дело обнаженных велосипедисток». Холмс молча передал мне бумаги, чтобы я уложил их обратно в коробку. Тем временем мой друг медленно, однако без посторонней помощи спустился в гостиную.
Я убрал документ в папку вместе с другими, в беспорядке разбросанными по ступенькам. То и дело мне на глаза попадался знакомый каллиграфический почерк мистера Боукера, секретаря сэра Эдварда Маршалла Холла. Этот блестящий адвокат сотворил почти столько же чудес в зале суда, сколько великий детектив Шерлок Холмс совершил за его пределами. Нередко эти два выдающихся человека работали в одной упряжке. Шуршали бумажные листы, поднятые мной с пола, перед моим взором мелькали знакомые имена: сначала доктора Криппена и Этель Ли Нив, затем Оскара Фингала О’Флаэрти Уиллса Уайльда и эсквайра Джона Шолто Дугласа, маркиза Куинсберри, и, наконец, Оскара Слейтера. На обороте одного из документов рукой Холмса было написано: «Убийство на ярмутском пляже».
Некоторые из этих фамилий воскресили в моей памяти самые трудные расследования Холмса. Однако никто другой на его месте не стал бы расценивать их как неудачи. Так, летом 1910 года к нам по рекомендации Эдварда Маршалла Холла обратился за помощью поверенный доктора Криппена, обвиняемого в убийстве.
Как известно, Хоули Харви Криппен отравил свою неверную, зараженную сифилисом жену, расчленил ее и закопал останки в подвале собственного дома номер тридцать девять по Хиллдроп-Кресчент, в Кентиш-тауне. Белль Элмор, как называла себя певица из мюзик-холла Кора Криппен, была вздорной и развратной женщиной. Но тщедушный доктор своим поведением после ее смерти, без сомнения, сам набросил петлю себе на шею. Он сбежал в Америку на пароходе «Монтроз» и прихватил с собой молодую любовницу Этель Ли Нив, попытавшись, правда безуспешно, загримировать ее под мальчика. Еще до того, как судно прибыло в Монреаль, сотрудники Скотленд-Ярда вскрыли подвал дома на Хиллдроп-Кресчент и обнаружили там ужасную картину. С помощью беспроводного телеграфа полиция связалась с пароходом и отправила инспектора Дью в погоню за беглецами на быстроходном катере. В Квебеке инспектор поднялся на борт «Монтроза», выдав себя за лоцмана, и арестовал обоих преступников, прежде чем они успели покинуть судно.
Драматические обстоятельства погони превратили это дело в один из самых громких судебных процессов за последние пятьдесят лет. При словах «хладнокровный убийца» люди тут же поминают Криппена. Насколько же далеко от истины это расхожее мнение!
Холмса привлекли к расследованию как лучшего эксперта по редким ядам. Он добился у обвиняемого признания в том, что Этель Ли Нив находилась в его доме и даже более того — в его постели, когда Кора Криппен была отравлена скополамином. Тогда о смертоносном действии этого препарата, изготовляемого из ядовитой белладонны, еще не были известно, и врачи нередко назначали его при лечении белой горячки.
Чтобы выяснить истину, Холмс затворился в химической лаборатории больницы Святого Барта. В то время как все остальные прохлаждались на августовских каникулах, он трудился не покладая рук среди колб, пробирок и реторт, штативов, бунзеновских горелок и препаратов с ужасным запахом. После серии опытов он доказал, что часть скополамина, обнаруженного в теле миссис Криппен, имеет естественное происхождение. Яд образовался в процессе разложения трупа. Затем мой друг вычислил, что смертельная доза для женщины с таким весом колеблется в промежутке от четверти до половины грана. В организме покойной нашли двадцать девять сотых грана препарата. Это был почти граничный показатель. Если учесть, что значительная доля скополамина появилась естественным путем, получится, что доктор Криппен не дал жене даже минимальной дозы, способной свести в могилу женщину столь крепкого телосложения. Не говоря уже о том, что он и не собирался ее убивать. Обвинение против него, ранее считавшееся практически доказанным, теперь выглядело весьма спорным.
Я искренне считал, что Холмсу удалось доказать невиновность Криппена. Если бы доктор признался, что той роковой ночью тайно привел в дом Этель Ли Нив, его жизнь была бы спасена. Обезболивающая доза скополамина напрочь стирает в мозгу недавние события, и принявший препарат просто не вспомнит о том, что находился без сознания. Разве не очевидно, что воспользоваться этим лекарством мог скорее неверный супруг, чем убийца? Злодей выбрал бы аконитин или стрихнин. Неужели не ясно, говорил Холмс, что Криппен пытался усыпить жену безопасной дозой скополамина, чтобы провести ночь с Этель Ли Нив? Пусть даже доктор по ошибке чуть превысил смертельный минимум. Если бы он действительно собирался погубить Кору, то дал бы ей для надежности большее количество яда.
Казалось, проведенные Холмсом химические исследования опровергают любое подозрение в намеренном убийстве и разрушают все доказательства обвинения. Одного взгляда на мисс Ли Нив было достаточно, чтобы понять, что эта робкая девушка не способна сыграть роль леди Макбет или царицы Клитемнестры. Отравление — это заранее спланированное преступление, его не совершают в порыве гнева. Когда бы доктор Криппен был хладнокровным убийцей, как утверждало обвинение, неужели он стал бы рисковать головой и приводить в дом свидетельницу, имея возможность проделать все тайно? Ему, несомненно, было бы проще обойтись без сообщницы, которая, скорее всего, не продержалась бы на допросе в полиции и двух минут.
Холмс уверял поверенного доктора Криппена, что столь прекрасный адвокат, как Эдвард Маршалл Холл, наверняка добьется смягчения приговора. Его клиент получит срок за непредумышленное убийство. В самом деле, лучше признаться в менее тяжком преступлении, чем настаивать на невиновности, рискуя при этом жизнью.
Ах, если бы все так и вышло! Утренние газеты звонили бы во все колокола о нашей победе в зале Центрального уголовного суда. Великого детектива Шерлока Холмса называли бы избавителем доктора Криппена, получившего печальную известность в связи с насильственной смертью жены. Но наши надежды быстро рассыпались в прах.
Я не поверил своим ушам, когда узнал, что доктор Криппен и пальцем не пошевелил ради собственного спасения. Во имя всего святого, почему? Ответ был прост. Он любил Этель Ли Нив больше собственной жизни. Никакие уговоры не заставили его признаться, что она находилась у него дома в момент гибели Коры Криппен. Услышав о предложении использовать девушку для доказательства своей невиновности, он отказался от услуг адвоката Маршалла Холла.
Поверенный Артур Ньютон и Шерлок Холмс долго, но безуспешно пытались переубедить доктора Криппена. Они твердили, что дверь тюремной камеры тут же распахнется и выпустит его на свободу, как только доктор скажет, что Этель Ли Нив в ночь смерти его жены была с ним. Но упрямец в ответ лишь качал головой. Вероятно, он полагал, что даже Эдвард Маршалл Холл не всесилен и может, несмотря на весь свой талант, потерпеть неудачу. И что тогда случится? Присяжные не только признают самого Криппена виновным в убийстве, но и посчитают Этель Ли Нив соучастницей. Тогда его юную любовницу тоже приговорят к виселице.
