— Парижское кредитное общество, — неторопливо продолжил Майкрофт, — объявило о намерении профинансировать ремонт древней канализационной системы этого города, чтобы покончить с угрозой холеры и других инфекций. Утверждалось, что это начинание поддерживает французское правительство, обещавшее выплачивать пятнадцать процентов в год с полным возвращением вкладов по истечении пяти лет. Множество частных инвесторов из Франции и Англии чуть ли не умоляли организаторов принять их деньги. Вместе с рекламными брошюрами общества они получили вырезки из французских газет с восторженными отзывами об этом почине. «Фигаро», «Ле Монд» и деловые парижские издания называли его важнейшим проектом современности. Неудивительно, что и англичане наперебой стремились вложить капитал в это дело, пока акции еще оставались в свободной продаже.
Он взглянул на суперинтенданта. Тот, как впоследствии описывал мой друг, сидел, словно на похоронах.
— Я могу рассказать брату об остальном? — спросил Майкрофт.
Уильямсон задумался, а затем кивнул, не поднимая головы.
— Полагаю, это необходимо, — добавил Майкрофт и обернулся к Шерлоку Холмсу. — Все, о чем я сейчас сообщу, не должно выйти за пределы этой комнаты. Ты должен торжественно поклясться, что не скажешь ни слова ни одной живой душе до тех пор, пока вся эта история не станет известна широкой публике.
Шерлок Холмс согласился, несколько раздраженный тем, что брат вынужден был потребовать с него такую клятву. Затем Майкрофт продолжил:
— Парижское кредитное общество и мошенничество со ставками, о чем я слышу впервые, — всего лишь свежие аферы из целого ряда подобных преступлений, совершенных за последние три-четыре года. В прессе о них ничего не сообщалось, и сейчас ты поймешь почему. Сначала мошенники называли себя «Гарднер и Ко» из Эдинбурга, затем — Парижский инвестиционный фонд, далее — «Коллетсо и Египетское кредитное общество», следом — «Джон Вашингтон Мортон и Нью-Йоркский инвестиционный фонд». Они разрастаются, как сорняки. Только вырвешь один, на следующий день появляются два новых. Им нет конца.
— И что же, — недоверчиво спросил Шерлок Холмс, — эти преступники настолько неуловимы?
— Каждый раз, когда казалось, что теперь-то они попались в ловушку, полиция находила лишь пустую комнату.
— Так часто случается, — глубокомысленно произнес детектив, сдерживая зевоту. — И это все, о чем я поклялся молчать?
Майкрофт покачал головой:
— Ты поклялся молчать вот об этом.
Он достал из конверта снимок. Шерлок Холмс взял из нагрудного кармана лупу и внимательно рассмотрел его. На фотографии были видны три фрагмента обгоревшей бумаги. Вероятно, полицейские не рискнули взять эти клочки в руки, опасаясь, как бы они не рассыпались в прах. Трудно было разобрать, что на них написано, кроме слов «Гарднер и…» на одном обрывке, «19 января» на другом и «необходимо объединить» на третьем.
— И об этом, — добавил Майкрофт, передавая брату еще одно фото.
Шерлок Холмс мельком взглянул на него. В верхней части листа стоял штамп полицейского управления Эдинбурга с датой. Ниже шли едва различимые слова «полученные в Клайдсдейл-банке» и более четкая строчка «задержать и допросить».
— Что ж, нечто подобное я и предполагал, — невозмутимо проговорил он. — А могу я узнать, откуда у вас такие любопытные образчики?
— Это все, что осталось от нескольких листов, от которых кто-то решил срочно избавиться. Клочки были найдены в разных местах, так что мы не можем с уверенностью сказать, сколько всего было подобных документов. Но в обоих случаях их обнаружили за каминной решеткой, установленной слишком высоко. В толстом слое золы бумага сгорела не полностью. Остается только поблагодарить за это неведомого «добросовестного» исполнителя.
— В самом деле, — равнодушно согласился Шерлок Холмс. — А где именно сожгли документы?
— В Скотленд-Ярде, в отделе уголовной полиции. Одна бумага уничтожена в кабинете инспекторов, другая — в комнате сержантов. Обе поступили в тот же день, когда были обнаружены. Их даже не успели занести в журнал регистрации. Они прямиком попали в камин. Поэтому можно с уверенностью предположить, что кто-то из сотрудников уголовной полиции неоднократно сжигал письма из других полицейских участков с просьбой задержать преступников. И поскольку обрывки найдены в разных помещениях, весьма вероятно, что в этом деле замешан не единственный сотрудник.
Пока Майкрофт Холмс давал подробные объяснения, Уильямсон сидел с таким видом, будто его резали на части.
— Довольно трудная проблема, — заметил Шерлок Холмс, безразличный к терзаниям суперинтенданта. — Если бы вы спросили моего совета, то я бы сказал, что главная ошибка в подобных случаях заключается в слишком широком круге подозреваемых. Напротив, в первую очередь следует исключить тех, кто по объективным причинам не мог совершить этого поступка.
Уильямсон хмуро посмотрел на него:
— Могу вас заверить, мистер Холмс, что именно так мы и поступили. И я ручаюсь за большинство из двадцати сотрудников уголовной полиции. Инспектор Тобиас Грегсон, при всех его недостатках, не может быть предателем. Готов поклясться в этом. Сержант Лестрейд также наверняка невиновен. Дело не только в его порядочности — он не дежурил в те дни, поэтому к преступлению отношения не имеет.
— В самом деле, — охотно подтвердил Холмс. — Я недавно познакомился с мистером Лестрейдом и могу сказать, что согласен с вашим мнением о нем.
Суперинтендант несколько удивился, но остался доволен оценкой.
— Мистер Уильямсон, вы не будете возражать, если сержант на несколько дней поступит в мое распоряжение? — неожиданно попросил Шерлок Холмс. — Если возможно, на неделю.
— В твое распоряжение? — молниеносно вмешался Майкрофт. — Но зачем, Шерлок? Что ты, черт возьми, задумал?
— Дело в том, — с небрежным видом ответил его младший брат, — что у меня всего пара рук и пара ног и я не могу быть одновременно в нескольких местах. Зачем? Чтобы к следующей неделе покончить с неприятной историей, в которую банда мошенников втянула моего клиента, а также с парижской аферой и заговором, который угрожает разрушить Скотленд-Ярд изнутри.
Суперинтендант подскочил, услышав его предложение:
— Не вижу в этом никакого смысла. Кроме того, мистер Холмс, это нарушение правил! Абсолютно беспрецедентное!
Однако Майкрофт Холмс, поразмыслив, встал на сторону брата:
— Не думаю, Долли, что правила и прецеденты настолько важны, чтобы рисковать ради них Скотленд-Ярдом и спокойствием в городе. Если недельная отлучка Лестрейда поможет справиться с нашими трудностями, полагаю, что сумею ответить на любые вопросы министра внутренних дел или даже премьер-министра.
Братья редко приходили к единству во взглядах и замыслах. Но если такое случалось, никакая сила на свете не могла противиться им.
V
Сержанта Лестрейда обещали откомандировать к Холмсу тем же вечером. А сам он отправился на Вильерс-стрит, слегка изменив внешность. У него появились седые волосы и бакенбарды, сгорбленная спина выдавала в нем пожилого человека и скрадывала два-три дюйма его роста. Рассказывая о «деле верного фаворита», мой друг всегда довольно посмеивался, когда доходил до сообщения, написанного печатными буквами на картонке в опустевшей конторе «Арчер и Ко» за мгновение до того, как его арестовала полиция. Он считал эту записку одним из самых изящных трюков в своей жизни.
