Поравнявшись с крыльцом заведения, Лестрейд повернул направо. Мы оказались в переулке, застроенном убогими домишками, чьи окна выходили на задворки лавок и складов Хаундсдитч-стрит. Вероятно, грабители намеревались подобраться к сейфу с заднего дворика одного из этих прижатых друг к другу строений. Некоторые лачуги были до крайности ветхи и, судя по темным окнам, пустовали. Как сейчас помню сырой холодный воздух и ветер, свистящий между полуразрушенными стенами. Переулок замыкала высокая складская стена. Мы почти дошли до нее, так ничего и не услышав. Холод и леденящая кровь тишина были нашими единственными провожатыми до самых дверей склада, но, как только мы уперлись в тупик, где-то справа и позади раздался крик.
Кричал один из четверых полицейских, пробравшихся через первый этаж заброшенного дома к задней стене ювелирной лавки. Вскоре зов повторился:
— Они почти прорвались! Осталось пробить только деревянную внутреннюю обшивку!
Холмс и я обернулись. В кромешной тьме было трудно что-либо рассмотреть. Вдалеке, в резком свете фонарей паба, быстро пронеслись чьи-то черные силуэты. Затем мелькнуло несколько вспышек, раздался щелчок, потом хлопок. Вдруг я ощутил удар, заставивший меня распластаться по мостовой. Через секунду я понял, что был повержен наземь вовсе не пулей, а сильной рукой Шерлока Холмса.
— Лежать! — крикнул он, не в первый раз спасая мне жизнь.
Один за другим прогремели еще несколько гулких выстрелов, эхом прокатившихся по темной улице. Я сжимал револьвер в руке, но не решался пустить его в ход, видя перед собой лишь тени, мелькающие в свете газовых фонарей, и не зная, где люди Лестрейда, а где грабители. К тому же, услыхав шум, из паба высыпали зеваки. Я наверняка попал бы в кого-нибудь из них.
На протяжении двадцати или тридцати секунд в переулке, охваченном сумятицей, ничего нельзя было разобрать. Я не мог сообразить, кто стрелял, в кого стреляли. Однако взял себя в руки и осторожно пошел вперед — если не пригодилось мое оружие, то навыки врача должны сослужить добрую службу.
Если бы в тот момент мне сказали, что в перестрелке, не продлившейся и половины минуты, были ранены пятеро полицейских, я бы не поверил. Но вот в свете фонаря я увидел Чоута, неподвижно лежащего у двери заброшенного дома. Констебль Такер, шатаясь, вышел из темного проема и упал, едва не накрыв товарища своим телом. Сержант Бентли навзничь распростерся на мостовой. Брайант сидел, привалившись к стене. Слава богу, он дышал. Вудхэмс поначалу держался на ногах, но они словно подломились, и он рухнул.
Поскольку наши полицейские не носят при себе револьверов, грабители, как правило, тоже их не имеют. Никогда раньше я не слышал о бандах, все члены которой были бы вооружены. Но очевидно, именно такая группировка повстречалась нам теперь. Быстро осмотрев раненых, я определил, что Чоут получил шесть пуль, в тело и в ноги. Такера поразили чуть выше сердца. Сержанта Бентли — в горло. Он был без сознания. Этим троим могли помочь только в больнице. Вудхэмсу прострелили бедро, и он не мог стоять. Брайант получил более легкие ранения в грудь и левую руку. Я принялся оглядываться, ища Лестрейда. Оказалось, пуля зацепила его плечо, но благодаря плотной ткани пальто инспектор отделался царапиной.
Тем, кто остался невредим, я велел вызвать с ближайшей станции машину «скорой помощи» для сержанта Бентли и констебля Чоута. Прежде чем она прибыла, мы остановили кеб, проезжавший по Хаундсдитч-стрит. Пассажиры сошли, и возница по возможности быстро доставил Такера в госпиталь Святого Варфоломея. Ранами Брайанта и Вудхэмса я занялся сам.
Как выяснилось позднее, от хаоса полуминутной перестрелки пострадали и сами преступники. Один из них по ошибке застрелил другого — некоего Гардштейна. Его отнесли домой, где он на следующее утро умер. Осматривавший его доктор вызвал полицию. Двух молодых женщин, живших с преступником под одной крышей, арестовали.
4
Таковы были события той ночи — путанные и на первый взгляд необъяснимые. В течение многих лет никакому другому происшествию не удавалось затмить тот шум, какой наделали в газетах «убийства близ Хаундсдитч-стрит»
[35]
. Никогда прежде взломщики сейфов не пробивали себе путь на свободу шквалом пистолетных выстрелов.
Почти весь следующий день Холмс провел в компании Лестрейда, а вернувшись вечером на Бейкер-стрит, рассказал нечто совершенно неожиданное. Он перешагнул порог и упал в свое кресло, не находя сил снять расстегнутое пальто.
— Дела плохи, Ватсон. Газетчики пока не знают и половины.
— Скверно, что часть информации просочилась в прессу.
Холмс покачал головой.
— Нет, мой дорогой друг. Это варварство может повлечь за собой гражданскую войну, войну против всех нас, войну анархистов против целого мира. Лестрейд, хвала Небесам, ранен легко. Я не всегда высоко оценивал его аналитические способности, но отваги ему не занимать. Мы с его сержантами просидели большую часть дня в одном из домишек на задах Хаундсдитч-стрит. Кажется, преступники неплохо там обжились. Очаг все еще дымился, когда мы прибыли.
— Каков был их план?
— Они собирались ограбить ювелирную лавку, которая имеет общую заднюю стену с уборной, расположенной во дворике заброшенной хибарки. Несгораемый шкаф стоит в глубине магазина. В кирпичной кладке проделана ромбовидная дыра в два фута шириной. Чтобы подобраться к сейфу, бандитам оставалось распилить доски внутренней отделки помещения. Поскольку кирпич был уже пробит, ни сверления, ни ударов лома мы не услышали. Через каких-нибудь пять минут преступники оказались бы у цели, а передняя панель сейфа скрыла бы их от глаз тех, кто мог заглянуть в витрину ювелира в столь поздний час. Грабители все рассчитали с удивительной точностью: они решили завладеть ценностями, фактически находясь вне магазина.
— Но каким образом они взломали бы несгораемый шкаф?
Холмс встал, скинул с плеч пальто и принялся греть руки, склонившись над камином.
— Вскрывать замок они, безусловно, не намеревались, поскольку это пришлось бы делать при ярком электрическом освещении на виду у всей улицы. Однако через дворик заброшенного дома проходит газовая труба. К ней при помощи черной ленты присоединили резиновый шланг длиной в шестьдесят три фута. Он свободно дотягивается до задней стенки сейфа. Добавлю, что грабители, убегая, бросили на месте преступления несколько алмазных буров, долото для работы по стали, три лома, комбинированный гаечный ключ и резец. Подобного арсенала бандитам вполне хватило бы, чтобы прожечь или прорубить дыру в шкафу, оставшись незамеченными с улицы. Языки пламени или искры, высекаемые при разрезании металла, потонули бы в свете лампы, направленном в сторону витрины.
Тем вечером, в тишине нашей гостиной на Бейкер-стрит, мне казалось, что события предыдущей ночи были страшным сном. Между тем Холмс продолжал свой рассказ: утром полицейские по срочному вызову отправились в дом на Гроув-стрит — это примерно в миле к востоку от места перестрелки. В комнате второго этажа, на матрасе, насквозь пропитанном кровью, лежал мертвый молодой человек. Им оказался Георг Гардштейн, русский анархист, один из тех, кто стрелял накануне в полицейских. Во время схватки с Чоутом он получил от своего товарища случайную пулю, предназначенную констеблю.
