И все же я сумел разобраться, где какая стрелка, слившаяся с продолговатой меткой на циферблате. В этом мне помог оригинальный снимок этого «Ориента» с сайта по продажам наручных часов. Дизайн обеих стрелок отличался одной только деталью – размером и положением люминесцентного элемента. На минутной стрелке он был длиннее, и от центра отстоял дальше, чем на часовой. Я еще раз проверил свои результаты и уже потом выпустил мурашек на спину. Я не любил выражения «Этого не может быть!», но именно оно сейчас вертелось на языке. Потому что в эту самую минуту я узнал не точное, но приблизительное время смерти капитана Хромченко. Он погиб за три часа до пожара в Главке. Конечно, часы могли встать от удара, от воздействия взрывной волны, но тогда стрелки показали бы точное время его смерти: 17.59. Со временем шутки плохи, подумал я.
В таком случае где он получил увечья – ожоги и ампутацию пальцев? Можно было сказать – где угодно, но можно сказать: только не в Главке. Его убили, скорее всего, около трех часов дня, тело облили бензином и подожгли, а спустя три часа подбросили его во двор управления, в котором уже полыхал огонь.
Пожар в главном здании ГУВД – диверсия. Я впервые получил тому доказательства: собственно труп Хромченко, характер полученных им ранений, время его смерти и так далее. Рассмотрев внимательно на снимке увечья его руки, я подумал о зверствах террористов, о пытках, когда у человека один за другим отрезают пальцы. Да, стекло может нанести такие увечья, но таких стекол должно быть пять – по числу пальцев. Они были отсечены под разным углом и остатки пальцев (культи) были разными. К примеру, средний палец был отсечен под корень, а соседний – безымянный – под первую фалангу.
Я вспомнил болторез в руках Кросса и закрыл глаза…
Глава 25
Занавес
После выступления Карапетяна, публично назвавшего меня невиновным, отношение ко мне Павлова вряд ли поменялось в лучшую сторону. Хотя я не мог залезть ему в мозги. Он был следователем, и его дело – раскрывать преступления, а не плести интриги. Он останется маленьким человеком и при Карапетяне, если тому суждено было стать мэром. У меня не было желания встречаться с Павловым, но его реакцию на заявление Карапетяна мне знать было необходимо.
– Ты снова мерзнешь в «четверке»? – спросил он, отвечая на мой звонок по телефону.
– В точку попал, – усмехнувшись, ответил я и добавил: – В свете последних событий твое мнение обо мне изменилось?
– Если говорить о самых последних – то да, изменилось.
– Пресс-конференцию Сержа имеешь в виду?
Павлов выдержал паузу, и я отчетливо представил, как он качает головой: «Нет».
Я не чаял дождаться ответа, но вот он прозвучал, и у меня отлегло от сердца.
– Карло Моретти пришел…
Молодец. Молодец. Он сделал правильный выбор.
Павлов сам назвал место встречи, и уже я, в свою очередь, мог шутливо повторить его слова: «Шутишь, сукин ты сын!»
Через полчаса мы впервые обменялись рукопожатиями и сели буквально за стол переговоров, установленный в одном из подсобных помещений ресторана. Я изложил Павлову свою версию произошедшего, и он, выслушав меня до конца, не мог не принять ее. Однако…
– Мне нужны доказательства.
– Звукозапись признания Сержа и Кросса сгодится?
– Ты пойдешь на это? – подался вперед Павлов.
– «Риск – мое ремесло», – ответил я фразой героя Жана Маре. И выложил свой план. Он был прост, как угол дома: Карло звонит Кроссу и сообщает ему, что я в ресторане и в состоянии ожидания: то и дело спрашиваю у него, который час.
– Ну, что же…
Майор отдал распоряжение, и знакомый мне следователь, сменивший куртку водоканала на короткую кожанку, встал из-за стола и быстро вышел из подсобного помещения.
Еще через полчаса я демонстрировал свой торс со слегка ожиревшим брюшком. Специалист, своими манипуляциями напомнивший мне врача-кардиолога, двумя полосками лейкопластыря прицепил мне на грудь чувствительный микрофон. Закрепив на ремне приемное устройство, соединил его с микрофоном тонким проводом, а чтобы штекер не вылетел, и провод закрепил лейкопластырем.
Существуют куда более современные устройства звукозаписи (микрофон с дистанционной передачей данных, к примеру), но аналоговый и мне, и этому специалисту виделся более надежным.
Чтобы взвести курок «макарова», требуется усилие почти в четыре килограмма, а вытащить магазин – еще больше. Это уже теория, и она не понравилась Павлову.
– Откуда у тебя оружие?
– Гораздо важнее другой вопрос, – парировал я, – снабдил бы ты меня своим пистолетом?
– Ты не ответил на вопрос, – настаивал следователь.
– Пистолет – трофейный. Его я забрал у гарда в офисе Карапетяна. Ты же понимаешь, что без оружия я – как без рук.
– Черт! – выругался Павлов. И все же согласился на мои условия.
Мы обговорили детали свалившейся ему на голову операции, и я вышел из ресторана через заднюю дверь, чтобы снова войти – но через центральную. В ее застекленной части отразились электронные часы над магазином, расположенным по ту сторону дороги: 12.30.
Впервые обратил на себя внимание анонс – на русском и итальянском. С 12.30 до 14.30 и с 22.30 до закрытия цены в «Гроте Луперкалии» опускались ниже обычных. Что, наверное, впечатляло местных «белых воротничков». Плюс «магазинные» скидки: с 1-го по 15-е число каждого месяца. Каждый день – плюс один процент скидок, и так – до пятнадцати. Это объявление, вывешенное, скорее всего, недавно, доводило до общего сведения следующее: «Грот Луперкалии» сел на мель. В Италии Витторе Кватроччи давно бы обанкротился.
Я занял столик. Вездесущий Карло, успевающий отработать и за стойкой, и в зале, принял заказ. Я оценил его чувство юмора, когда он снял с подноса обложенные льдом устрицы и дымящиеся спагетти. В общем, не то, что я просил.
Спустя четверть часа итальянец кивнул мне: «Готово». Ровно через минуту на экране моего смартфона высветился номер Кросса. Я проигнорировал первый звонок, но ответил на второй:
– Да?
– Ты где? – тоном обеспокоенного папаши спросил он. – Я уже второй раз звоню тебе.
– Гуляю по городу.
– Место можешь назвать?
– Зачем?
– Ты мне нужен. Срочно.
– Переулок Нахимова, – назвал я место, и находилось оно в другом конце города. Переулок насчитывал несколько домов, так что мне не пришлось называть какой-то ориентир.
– Никуда не уходи. Я скоро подъеду.
Я нажал на клавишу отбоя, и сердце мое отчаянно застучало в груди. Я работал под прикрытием оперативников, тем не менее, по большому счету, мог надеяться только на себя.
Карло сыграл великолепно, и я мысленно вручил ему золотую статуэтку за роль второго плана. В ту минуту, когда за моей спиной выросла фигура Кросса, официант обслуживал меня. Он попятился назад, и рюмка коньяка опрокинулась на поднос.
