– Кроме вас, – подсказал Кулешов.
– Ну да. В деревне по этому случаю устроили праздник, забили и съели целых трех коз, а уж этого их пальмового вина выпили просто неимоверное количество. Жуткая, скажу вам по секрету, дрянь… Его величество здорово набрался и долго рыдал у меня на плече, горюя по своему «тигру». И его можно понять. Это для нас с вами Mk-V – антик, редкий и страшно дорогой раритет, а для него это просто старая жестянка, которой приходится довольствоваться за неимением лучшего.
– Mk-V «Самец», – мечтательно повторил Сергей Аркадьевич. – Живой, на ходу… А вооружение?
– Порядком изношено, но тоже в рабочем состоянии, – щурясь на него сквозь завесу табачного дыма, с понимающей полуулыбкой сказал Семибратов. – Вообще, для своего возраста он превосходно сохранился. Да и с кем ему там, в горном Камеруне, воевать? Мне вообще непонятно, как и, главное, зачем его туда затащили. Его величеству он достался по наследству, как и милитаристские замашки. Видимо, кто-то из его предков по женской линии согрешил с британскими колонизаторами. При этом сам он – очень милый, абсолютно мирный, добрейшей души человек. Но – почему-то не мыслящий государства без армии, а армии – без бронетанковой составляющей. А государство – курам на смех, плотность населения – полчеловека на сто квадратных километров, хотя километров этих там, как говорится, не меряно. Во всяком случае, вздумай мой августейший приятель нанести танковый удар по территории соседней державы, блицкриг провалится, не успев толком начаться – старикашка «Самец» просто не доползет до ближайшей границы.
Кулешов с силой провел ладонью по лицу.
– Вы меня просто ошеломили, – признался он. – Все так неожиданно – эта глупая авария, наше знакомство, и вдруг вот так сразу – Mk… Постойте, – спохватился он, только сейчас кое-что осознав. – Вы сказали: для нас с вами это антик, раритет… Что значит: для нас с вами?
– Это означает как минимум общее увлечение старинной бронетехникой, – спокойно ответил Семибратов. – Маленькое невинное хобби – в моем случае чисто умозрительное, теоретическое. Мой образ жизни не позволяет всерьез заняться даже коллекционированием марок, не говоря уже о таких безделушках, как танки. У вас же, насколько мне известно, дело обстоит немного иначе. Потому я и спросил насчет карбюратора. Как говорится, в каждой шутке есть доля шутки.
– Но откуда вы…
– Да полно вам, Сергей Аркадьевич!
– Просто Сергей, – напомнил Кулешов.
– Да, просто Сергей… Полно вам, в самом-то деле! Вы же сами сказали, что видели меня по телевизору. Значит, вам известно, кем я был до всей этой нелепой истории с военной прокуратурой. Ни один профессионал, особенно находясь в моей ситуации, не ступит и шага, предварительно не разведав местность.
– И вы разведали именно меня… С чего бы вдруг?
– Вот именно: с чего бы вдруг именно и только вас? Никоим образом не желая задеть ваше самолюбие, должен сказать, что вы – один из многих, о ком я счел небесполезным навести кое-какие справки перед возвращением к родным пенатам. А в вашем случае это, к тому же, не составило особого труда: слух о вашей коллекции просочился в средства массовой информации в связи с тем странным инцидентом в каком-то райцентре, будто бы атакованном одним из ваших T-VI…
– Иногда мне до смерти хочется самому сесть за рычаги «тигра» и проехаться по редакциям, – признался Сергей Аркадьевич. – Написать на башне что-нибудь типа: «Клеветников на фонарь!» – и вперед… Идиоты! Давно установлено и доказано, что ни одна из моих машин не покидала территорию полигона, а они все не угомонятся. Надеюсь, вы не воспринимаете их безответственную болтовню всерьез?
– А если бы и воспринимал, вам-то что за печаль? Но вы правы: это, разумеется, полная чушь. Двести верст в один конец, столько же в другой, и все это за одну ночь, на старом танке, у которого запас хода по пересеченной местности всего-то восемьдесят километров, – это просто нереально. Да и вам, солидному человеку, незачем откалывать такие коленца.
– Ценю ваше понимание. – Сергей Аркадьевич рассеянно кивнул официанту, который принес сделанный им заказ. – Но сам не понимаю одного. Вы так увлекательно говорите, причем из всех возможных тем для беседы выбрали ту единственную, которая меня по-настоящему интересует…
– Помимо бизнеса, – невинным тоном вставил Семибратов.
– Разумеется, помимо бизнеса, – нетерпеливо кивнул Кулешов. – Вот и возникает вопрос – вернее, целых два вопроса. Первый: вы что, готовились к нашей встрече? И второй: если да, то почему действуете так прямолинейно, буквально прете напролом, как танк? Что, я так похож на недоумка?
– Это уже целых три вопроса, – невозмутимо заметил Николай Федорович. – А ответ на них один: не надо валить с больной головы на здоровую. Я как воспитанный человек просто иду вам навстречу в вашем стремлении завязать более близкое знакомство.
– В моем стремлении?..
– Возвращаю вам ваш вопрос: я что, похож на недоумка? Я давал интервью телевизионщикам здесь, в этом ресторане, сидя вот за этим самым столиком. И имел неосторожность не только сказать, что это мой любимый ресторан, но и позволить им снять меня вместе с моим Буцефалом. После всего этого вы, человек с довольно специфическими интересами, занимающийся не менее специфическим бизнесом, приезжаете сюда, тараните мой припаркованный по всем правилам, никому не мешающий мотоцикл, а потом всплескиваете руками и восклицаете: ах, я такой неловкий! Примите извинения и разрешите представиться… Ой, да я же вас знаю! – Семибратов усмехнулся, погасил в пепельнице окурок и сейчас же закурил снова. – Меня в этом городе многие знают, – продолжал он уже другим тоном, – но не спешат возобновить знакомство, а, напротив, стараются о нем забыть. Кто-то до сих пор должен мне денег, кто-то стыдится своей роли в известных событиях, кто-то просто не хочет себе навредить, общаясь с человеком, репутация которого, как ни крути, основательно подмочена… А вы – повторяю, солидный, уважаемый человек с вполне определенным кругом деловых и личных интересов, – напротив, так стремитесь со мной познакомиться, что опускаетесь до того бездарного любительского спектакля, который только что наблюдали присутствующие.
– А вы не слишком много себе позволяете? – надменно осведомился слегка огорошенный полученной отповедью Кулешов.
– Думаю, в самый раз, – заверил его Семибратов. – А если я неправ, что с того? Что вы предпримете – полезете в драку? Или поручите это дело своему водителю? Подумайте хорошенько, сумеете ли потом самостоятельно доехать до дома на этом своем корыте. Кстати, забыл спросить: а «порше» в вашей конюшне нет? Вы ведь просто млеете от «тигра», а на этом танке, помимо двигателя от Майбаха, установлена еще и башня от Порше…
Сергей Аркадьевич порывисто встал.
– Не надо, – сказал Семибратов. Он говорил негромко, так, что даже стоявшему рядом Кулешову приходилось напрягать слух, но очень твердо и спокойно, как человек, знающий себе цену и убежденный в своей правоте. – Воздержитесь от драматических жестов: они привлекают внимание, а толку от них никакого. Я и в мыслях не имел вас оскорблять. Просто считаю, что недоговоренности хороши лишь там, где могут принести пользу. А в нашем с вами случае от них один вред. Совершенно очевидно, что вам от меня что-то нужно, иначе вы, директор предприятия, занимающегося тем, чем оно занимается, не подошли бы ко мне, подозреваемому в том, в чем меня подозревали, на пушечный выстрел. У вас ко мне дело, но вы не знаете, можно ли мне доверять, вот и решили будто бы случайно познакомиться и присмотреться поближе. Так я же не против! Валяйте, присматривайтесь! Только не надо держать меня за наивного дурачка, я поумнел уже очень давно и снова глупеть не собираюсь. Темнить со мной не стоит, это пустая трата времени. Как говорил один мой знакомый, в той школе, где вы этому учились, я работал преподавателем. Садитесь, просто Сергей, и займитесь своим лангетом, а то он у вас совсем остынет. Все равно я уже ухожу, у меня на сегодня назначена еще пара встреч – сентиментальное паломничество, помните?
