Книга Слепой. Танковая атака, страница 58. Автор книги Андрей Воронин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Слепой. Танковая атака»

Cтраница 58

Белый кончил возиться под кроватью, опустил угол покрывала и, пятясь, отошел на середину комнаты. Он откровенно трусил и, видимо, затем, чтобы скрыть это не делающее ему чести обстоятельство, вынул сигареты и с независимым видом закурил.

– Бах! – негромко, но резко, отрывисто сказал ему в спину Анатолий Степанович.

Белый испуганно подпрыгнул, поперхнувшись дымом.

– Шутки шутками, – сказал Мордвинов, – а открытый огонь и самодельная взрывчатка не очень хорошо монтируются друг с другом. Держись оттуда подальше и не вздумай разбрасывать окурки.

Белый молча отошел к печке и, присев на низкую скамеечку, стряхнул пепел в поддувало.

«А заговор и в самом деле был, – пробежав глазами уже написанное, бойко настучал на клавиатуре Мордвинов. – Он возник как-то незаметно, сам собой, родившись из горьких шуток наподобие: «А жалко, что твой «тигр» ненастоящий! Здорово было бы кое в кого пальнуть!» Так, слово за слово, за каких-нибудь три месяца сложился план, к началу сентября обретший стройность и четкость очертаний.

Не буду надолго останавливаться на наших мотивах. Мотивов для того, что мы совершили, предостаточно у любого рядового россиянина. Спрятавшись за непрошибаемой броней щедро финансируемых силовых структур, власть имущие давно перестали принимать собственный народ в расчет, живя по принципу: «А что вы нам сделаете?» Что сумеем, то и сделаем, решили мы. И сделали, что могли, не замарав рук ни каплей человеческой крови».

– Пепельницу подай, – не оборачиваясь, потребовал Мордвинов. – А то хорошо устроился: я, понимаешь, работаю, а он в печку покуривает!

Пошарив по углам, Белый поставил у его левого локтя сто лет не мытую, покрытую серым налетом пепла и черными следами затушенных окурков керамическую пепельницу с изображением старинного автомобиля на донышке. Из отгороженного грязной ситцевой занавеской угла за печкой послышалось нечленораздельное мычание и какой-то деревянный стук.

– Проверь, как он там, – отрывисто распорядился Мордвинов. – Свалится раньше времени – я тебя рядышком пристрою!

Белый, который только-только нацелился поглядеть, что он там печатает, с недовольным сопением скрылся за занавеской.

– Стой спокойно, козел! – послышался оттуда его полный агрессивного уличного напора голос. – Тебе жить надоело, что ли? Если да, кивни, я это мигом оформлю!

За занавеской стало тихо – видимо, утвердительного кивка Белый не дождался. Анатолий Степанович закурил, сделал пару-тройку глубоких, жадных затяжек и, положив дымящуюся сигарету на край пепельницы, вернулся к работе.

«Это оказалось совсем не сложно. Ерошкин изготовил взрывчатку по найденному мной в интернете рецепту. Он же сконструировал и собрал управляемые по мобильному телефону взрыватели и доставил все это сюда, в Верхние Болотники. После этого мне оставалось только заложить заряды, активировать детонаторы и ждать. Трудным оказалось только ожидание, остальное прошло как по маслу – отъевшиеся на копеечных взятках отцы нашего городишки чувствовали себя в полной безопасности, как жирные бройлеры в клетке на птицефабрике.

Мы рассчитали время с точностью до секунды, и самодельные взрыватели Ерошкина не подвели. Игрушечный «тигр» дважды «выстрелил» – на закупку петард целиком ушла моя месячная зарплата и пенсия Ерошкина, – и на площади один за другим, каждый точно в свой черед, прогремели два мощных взрыва. Я сделал фотографию – вы ее видели, она подлинная, хотя изображенный на ней танк настоящим не был никогда, – и спокойно пошел посмотреть, как там себя чувствуют наши бравые блюстители порядка».

– Ты ящик принес? – спросил Анатолий Степанович.

– Блин, – сказал Белый и торопливо вышел.

Мордвинов докурил сигарету, старательно загасил окурок и сунул его в боковой карман немецкого френча. Часы в правом нижнем углу монитора показывали без четверти два. Пора было закругляться.

«В том, что сегодня говорят и пишут об этом происшествии официальные лица и СМИ, нет ни слова правды. Правда перед вами, нравится она вам или нет. Что до причин моего ухода – а я ухожу, если кто-то этого до сих пор не понял, – то к изложенной выше истории они имеют лишь косвенное отношение. Это был бессмысленный акт отчаяния и протеста; он ничего не изменил, и принесенное им облегчение оказалось временным, мимолетным. Причина проста до банальности: мне ненавистна жизнь в тех условиях, которые мне навязали против моей воли. Изменить эти условия не в моих силах, зато в моей власти перестать жить».

Вернулся Белый, без видимых усилий неся перед собой хорошо знакомый обоим деревянный ящик, до этого стоявший под верстаком в его гараже. Внутри мелодично позвякивали, перекатываясь по выстланному пергаментной бумагой дну, остатки почти полностью израсходованных на изготовление стальных колючек пятнадцатисантиметровых гвоздей. Поискав глазами и не найдя более подходящего тайника, Белый сунул ящик на печку.

Внезапно ощутив, что сыт литературным трудом по горло, Анатолий Степанович передумал сочинять еще одно, прощальное стихотворение, скопировал письмо в буфер обмена, закрыл текстовый редактор и перешел на сайт «Одноклассников». В квадратном окошечке рядом с командой «Запомнить меня» стояла галочка, но компьютер почему-то все равно потребовал ввести пароль.

– Белый, – позвал Анатолий Степанович, – спроси-ка у него… Впрочем, нет, погоди, попробуем обойтись своими силами, – добавил он, увидев лежащий поверх стопки книг на краю стола потрепанный паспорт.

Паспорт, как и следовало ожидать, принадлежал хозяину дома. Открыв нужную страничку, Мордвинов отыскал дату рождения и ввел пароль: двадцать пять ноль девять семьдесят два. Он нажал клавишу ввода, и личная страничка учителя Лялькина в социальной сети «Одноклассники» послушно открылась.

– Не перевелись дураки на земле русской, – укоризненно качая головой, вздохнул Анатолий Степанович. – И хрен когда переведутся!

Он никогда не пользовался социальными сетями, но разобраться, как опубликовать письмо для всеобщего ознакомления, оказалось несложно. Он переместил курсор в нужное окошко, собираясь вставить туда скопированный текст, и вдруг заметил, что за последние пару часов на имя поэта Ярослава Морева поступило целых четыре сообщения. Открыв их одно за другим, он с удивлением обнаружил, что это поздравления с днем рождения.

– Е-мое, – сказал он вполголоса, – сегодня ж аккурат двадцать пятое!

– И что? – спросил с другого конца комнаты Белый.

– День рождения у него, – просветил младшего коллегу Мордвинов. – Вот уж, действительно: день рожденья – грустный праздник… Ступай, поздравь человека!

Одним щелчком разместив свое сочинение в окошке сообщений, Мордвинов ударил по клавише ввода. Белый не стал отдергивать ситцевую занавеску, чтобы случайный прохожий, заглянув с улицы в окно, не стал свидетелем предстоящих событий, а лишь слегка сдвинул ее в сторону, боком проскользнув в отгороженный угол. Поэт Ярослав Морев стоял на выкрашенном масляной краской, липком от грязи табурете со связанными за спиной руками и заткнутым грязной тряпкой ртом. Руки тоже были связаны тряпками – предусмотрительный Мордвинов настоял на этом, чтобы путы не оставили следов на коже. Лялькин стоял на цыпочках, поскольку переброшенная через потолочную балку и захлестнутая у него на шее скользящей петлей пеньковая веревка была коротковата. От непривычной нагрузки ноги у него мелко дрожали, и ножки табурета выбивали по неровному дощатому полу такую же мелкую, неровную, чуть слышную дробь.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация