– Спасибо, – буркнул Кулешов, – ничего не скажешь, успокоил так успокоил! – Он поднес ко рту серебряную стопку, обнаружил, что она пуста, схватил флягу, перевернул над стопкой и потряс. С винтового горлышка сорвалась и упала на дно стопки одинокая янтарная капля. – Черт, и выпивка кончилась…
– А ты определись, – перейдя на «ты», посоветовал Мордвинов, – реши, что тебе нужно, чего ты хочешь: спокойствия или денег. Большие деньги – это всегда большая головная боль.
– Тебе-то откуда знать? – насмешливо фыркнул задетый за живое Сергей Аркадьевич. – Тоже мне, лидер рейтинга «Форбз» нарисовался!
– Из художественной литературы, – не дрогнув ни единым мускулом лица, ответил Мордвинов.
– И из разговоров с умными, образованными людьми, – пьяно хихикнув, подсказал Кулешов.
– А также из личных наблюдений, – закончил смысловой ряд Анатолий Степанович. – А чего, если не секрет, хотела Марина Игоревна?
– Не секрет. Того же, чего и всегда – денег. Требовала срочно организовать отправку новой партии, которая уже на подходе, грозилась продать полигон… Словом, ничего нового, все то же, что и каждый божий день. – Он искоса, с хитрецой взглянул на Мордвинова. – А ты, я вижу, зришь в корень?
Анатолий Степанович пожал плечами.
– Женщина – первопричина и вдохновительница большинства совершаемых мужчиной поступков, – сказал он. – Пожалуй, даже всех. Это установленный факт. Его нельзя расценить как хороший или плохой, он просто существует, как земное притяжение. Ты можешь с уверенностью сказать: гравитация – это хорошо или плохо? Она есть, и с ней приходится считаться.
– Как с Мариной, – пробормотал Сергей Аркадьевич.
– Как с Мариной. Она тебе мешает, не дает воспарить над грешной землей, но где бы ты был без нее? Глупо ненавидеть гравитацию, но и любить ее вовсе не обязательно. И незачем становиться ее рабом – надо ее изучать, преодолевать и заставлять работать на себя.
– Да ты философ. – Кулешов поморщился, как от зубной боли. – Мы что, собственно, сейчас обсуждаем – Марину?
– Не что, а кого, – машинально поправил Мордвинов.
Щурясь от бьющего в глаза солнца, он посмотрел в направлении мишенного поля. Танк возвращался, ныряя в воронки и перемахивая бугры, окруженный клубящимся золотистым ореолом подсвеченных солнечными лучами выхлопных газов.
– Тебе бы в школе работать, – сказал Кулешов, – учителем. И все-то ты знаешь, и пофилософствовать любишь, а уж поучать так просто обожаешь! Что, в армии на личном составе тренировался? Солдатики, поди, от твоих лекций пачками из части дезертировали, по каптеркам да сортирам вешались! Слушай, а где опять болтается этот твой белобрысый протеже?
– За рычагами, – отведя от своего работодателя пытливый, с недобрым прищуром взгляд, которого тот не заметил, напомнил Мордвинов.
– Ах, да! – Кулешов хлопнул себя ладонью по лбу. – Черт, плохо! Совсем в глотке пересохло.
Помедлив, Анатолий Степанович вынул из внутреннего кармана и протянул ему слегка изогнутую по форме бедра фляжку – тоже серебристую, блестящую, но не из серебра, а из обычной нержавейки. Сергей Аркадьевич торопливо отвинтил пробку, понюхал горлышко и надолго припал к нему губами.
– Так что ты посоветуешь насчет Семибратова? – спросил он, шумно переводя дух.
– Время покажет, что он за птица. Но я считаю, что его надо использовать – больше-то все равно некого. Людей, которым можно полностью, безоговорочно доверять, на свете просто не существует, а этот, пожалуй, и впрямь лучший из всех, кого мы можем найти. Я проверю все, что только можно…
– Что ты там проверишь! Он же служил в ГРУ, а у этих парней гриф «Совершенно секретно» оттиснут прямо на лбу!
– Вот это и проверю, – сказал Мордвинов. – Если он действительно там служил, а установить это я могу, если он и в самом деле Семибратов, а не его созданный спецслужбами двойник, все в порядке. И потом, риск не так уж велик. Все, кто мог бы схватить тебя за руку, давно едят с этой руки – не с твоей, так с руки Марины Игоревны. Поэтому, полагаю, Россию груз покинет без проблем. А остальное зависит уже только от Господа Бога и от этого трепача. А трепач со своей задачей справится, это как раз его стихия. Главное, чтобы Марина обеспечила таможенный коридор.
– Эта обеспечит, – пьяно ухмыльнулся Кулешов. – Для нее любой горы свернет, лишь бы только отстала.
Он снова надолго припал к фляжке. Опустив голову, Мордвинов искоса посмотрел на него, усмехнулся уголком рта и сунул в зубы сигарету. Антикварная бензиновая зажигалка с нацистской эмблемой на крышке звонко щелкнула и расцвела треугольным язычком пламени; Анатолий Степанович прикурил, выпустив на волю облачко табачного дыма, и перевел взгляд на приближающийся танк.
«Тридцатьчетверка» остановилась, развернувшись к ним правым бортом с номером сто два и белым польским орлом на башне. Семибратов выбрался из командирского люка, спустился на землю и двинулся к хозяевам, неловко переступая затекшими ногами и уже издалека виновато разводя руками, в одной из которых болтался танковый шлем.
– Надо же было так осрамиться! – с огорчением объявил он, подойдя. – Никогда не думал, что стрелять из пушки так сложно! Любое стрелковое оружие – запросто, сами видели, а тут – ни тпру, ни ну! Это включил я на днях телевизор, а там какой-то сериал идет – наснимали их, как грязи, какой канал ни включи, обязательно на эту белиберду наткнешься… Так вот, там парень и девушка из охотничьего ружья в цель стреляли. Девушка бьет в десятку, как снайпер, парень, естественно, мажет… И говорит: дескать, из танкового орудия я бы эту твою мишень одним выстрелом в клочья разнес! Вот и у меня та же история, только с точностью до наоборот.
– Бывает, – с деланным сочувствием сказал Сергей Аркадьевич. – Как говорится, кто на что учился.
– Можно потренироваться, – неожиданно изменив отношение к гостю с гнева на милость, сказал Мордвинов. – Скоро осенние стрельбы, а у нас как раз одного башенного не хватает.
– Как так – не хватает? – вскинулся Кулешов. – А куда он подевался?
– Уволился, – снова пожал плечами Анатолий Степанович. – По семейным обстоятельствам. Мать у него заболела, ей уход нужен, так что наш график его перестал устраивать.
– А кто это – башенный? – с любопытством спросил Семибратов. – Впервые о таком слышу. На домового похоже. Или, там, на водяного…
– Постоянно содержать полные экипажи – роскошь, – с готовностью пустился в объяснения Мордвинов. – Не скажу, что непозволительная, но явно излишняя. А каждый раз набирать людей со стороны, во-первых, хлопотно, а во-вторых, небезопасно – мало ли, кого нелегкая к нам занесет! Психи, клептоманы, журналисты – зачем они нам здесь нужны?
– Особенно журналисты, – с понимающим видом кивнул Семибратов.
– Вот именно – особенно они. И потом, экипаж из четырех человек необходим для настоящего боя, а в наших условиях, как показала практика, вполне достаточно двоих – механика-водителя и еще одного человека, который совмещает обязанности командира, наводчика и заряжающего. Он сидит в башне, потому и башенный. Ну, как вы только что сидели. Сами видели: не курорт, приходится повертеться, но справиться можно. Так как?..
