– Пошли!
Они поднялись на третий этаж, Мара позвонила во все три квартиры, начав с девятой. Гумар встал у седьмой. Дверь открыла соседка из восьмой квартиры, и Мара заговорила с ней.
Услышав звонок, Наима вздрогнула, вышла в прихожую, посмотрела в «глазок». На площадке женщина в черном приняла что-то от соседки и подошла к двери Грачевых.
– Кто? – спросила Наима.
– Здравствуйте, – вытерла слезы Мара, – в соседнем доме похороны, мы собираем деньги. Если желаете помочь больной женщине, потерявшей сына, дайте, сколько не жалко.
Наима открыла дверь, она не чувствовала опасности, ведь женщина в черном и мужчина, что стоял у пролета, ведущего вниз, общались с соседкой, и та, видно, дала им денег. Подобные сборы были не редкостью в России, и Наима об этом знала.
– Вы сказали, больная женщина потеряла сына?
– Да, – вновь пустила слезу проститутка, – такое несчастье. А тут еще и финансовые трудности, семья жила бедно, что будет с Катей, матерью погибшего мальчика? Не переживет она смерть сына. Ему было шестнадцать лет. Поможете?
– Да, конечно, подождите, пожалуйста.
Прикрыв дверь на цепочку, Наима прошла в комнату, взяла из тумбочки пятьдесят рублей.
– Это она! Все отлично, – стоя на площадке, улыбнулся Гумар.
Наима вынесла деньги.
– Храни вас господь, – взяла купюру Мара.
– А вы, видно, недавно здесь поселились? – поинтересовался Сапеев.
– Да, недавно.
– А сами родом с юга? Из Таджикистана?
– Нет, я родилась в Афганистане.
– Вот как? – удивился Гумар и тут же добавил: – Хотя чему удивляться? У вас на родине сейчас война. Я тоже воевал, в восемьдесят втором – восемьдесят четвертом под Баграмом.
– Тогда была другая война.
– Но ничего, здесь вам будет хорошо, спокойно. Муж тоже афганец?
– Нет, русский.
– Удивительно. Я знаю мужчин-афганцев, которые женились на русских, но чтобы афганские девушки выходили замуж за славянина – это слышу впервые.
– Ну, что ты пристал к женщине? – вытерев слезы, заговорила Мара. – Ничего удивительного в их браке нет. Полюбили, поженились. Идем, нам еще в этом доме три подъезда обойти надо. До свидания, женщина, счастья вам.
– Скажите, пожалуйста, а как погиб мальчик?
– Вчера какие-то сволочи на машине сбили, недалеко отсюда.
– Вот как? Их поймали?
– Этого не знаю. Поймали, наверное, да что толку? Парнишку-то не вернешь, да и машина дорогая, значит, родители богатые, откупятся.
– Жалко.
– Что поделать, жизнь такая настала, у кого деньги – тот и барин.
– Пойдем, дорогая, – взял проститутку под руку Гумар.
– До свидания, – сказала им вслед Наима и закрыла дверь. Она вспомнила вчерашнюю встречу с бандитами, те тоже были на дорогой машине. Не они ли сбили мальчика? Ведь рванули с места так, что колеса взвизгнули. Сволочи и есть сволочи. Наиме было очень жаль русского мальчика. Ей и в голову не могло прийти, что ее банально обманули.
Выйдя из подъезда, Мара спросила у Сапеева:
– Ты все узнал, что хотел?
– Даже больше. Обычно восточные женщины немногословны, эта же сука любопытной оказалась.
– Да, наговорила она много.
– А ты чего все слезы льешь? Работа закончена, уходим.
– Капли действуют. Надо было меньше капать.
– Валим, Мара, валим.
Дворник проводил подозрительную парочку, отметил, что следом за ними со двора вышел и мужчина, сидевший в беседке. Узбек посмотрел на окна квартиры Грачевых. Увидел Наиму. Та махнула ему рукой, и он улыбнулся. С ней все в порядке, но важного мужчину надо предупредить о подозрительных гостях. Приняв решение, дворник продолжил свою работу.
– Все, Мара, свободна! – сказал на улице Гумар.
– Куда я в таком виде пойду? Довези до вокзала.
– А что, вид у тебя нормальный. Сними платок, распусти волосы, и порядок.
– Да? А слезы? Тушь вот-вот потечет.
– Шайтан бы побрал твои капли. Ладно, довезем до вокзала. И смотри, о том, что была здесь, – забудь. Никому ни слова, поняла?
– Эту жалостливую вонючку ждут неприятности?
– Тебе какое до этого дело?
– Так менты будут искать, кто приходил к ней. Соседка же видела.
– Тебя никто не опознает. И бояться нечего, при условии, что сама не проболтаешься. А проболтаешься, то и менты не потребуются, Герман сам с тобой разберется. Его «быки» разделают тебя так, что мама родная в гробу не узнает.
– У меня нет мамы. И папы нет. И вообще никого нет. А болтать лишнее не в моих правилах, иначе уже давно гнила бы в какой-нибудь яме в подмосковном лесу.
– Вот видишь, все ты понимаешь. Давай к машине.
Они прошли к стоявшему у кафе внедорожнику. Вскоре к ним присоединился Талаев.
– Ну что? – с ходу, садясь на заднее сиденье, спросил он.
– Порядок. Об остальном позже. Везем Мару к вокзалу.
– Могла бы и сама добраться, тоже мне, принцесса.
– Помолчи, Довлет!
– А я думал, ты захочешь узнать, не пас ли кто вас во дворе?
– Позже, сказал, пока молчи.
Сапеев повел автомобиль к Кутузовскому проспекту. Высадив Мару у вокзала, он достал сотовый телефон.
– А вот теперь можно и Кабару позвонить.
– Да, Гумар?! – сразу ответил тот.
– Салам, Руслан.
– Салам. Что скажешь?
– Скажу, что мы нашли именно ту бабенку, которая тебя интересует.
– Уверен?
– На сто процентов.
– Расскажи, как убедился, что это именно она?
Сапеев доложил Кабарову, как была проведена проверка.
– Что ж, похоже, вы с Довлетом действительно нашли ту самую женщину. Это хорошо, но ты уверен, что привлеченная вами к проверке проститутка будет держать язык за зубами?
– А какой смысл ей базарить? Она прекрасно понимает, что ее ждет, если она проговорится. Да и потом, о чем, собственно, она может рассказать? О том, что заходила к этой бабе и просила денег на несуществующие похороны? Так это обыкновенное мошенничество. Сейчас многие предприимчивые люди делают то же самое, используя доверчивость и жалость народа.
– Все это так, если бы не следующее задание, которое вам предстоит выполнить.
– Погоди, Руслан, ты сначала рассчитайся за проделанную работу, а потом веди речь о следующем задании.
