— Сколько всего существует ключей от ризницы?
Два. Один у господина аббата, другой у меня, — в голосе ризничего зазвучал вызов. — После кражи канделябров в прошлом году мы сменили замок.
— И вы можете показать мне свой? — поинтересовался викарий.
Ризничий раздражённо вскочил, извлёк из складок рясы ключ и бросил его на стол.
— Вот он! Можете убедиться, что я не старый растяпа, теряющий ключи на радость негодяям, вроде пономаря.
— Успокойтесь, брат Антуан, я вовсе не считаю вас растяпой, примирительно ответил викарий, сравнивая оба ключа. — Вы всегда носите его с собой?
Ризничий нервно дёрнул шеей.
— Не только ношу, но и сплю, не снимая с себя. Вы должны понимать — в ризнице хранятся ценности, принадлежащие Святому Аполлинарию, — брат Антуан, произнося имя святого, благоговейно поднял глаза к потолку.
— Ну что ж, запасёмся терпением. Всё тайное в конце концов становится явным, — пробормотал викарий. — А что у вас с ладонью?
— Порезался бритвой, — запальчиво воскликнул ризничий.
Матье де Нель неодобрительно покачал головой.
— Очень неосмотрительно с вашей стороны.
— Если вы узнали всё, что хотели, господин викарий, то позвольте мне удалиться, — дрожащим голосом, промолвил брат Антуан, и, не дожидаясь ответа, вышел.
Едва за ризничим закрылась дверь, Жакоб подбежал к постели викария.
— Он признался, святой отец! Вы слышали, он признался!
— В чём? — устало спросил викарий.
— В том, что порезал руку бритвой. Правда, у него порезана правая, — разочарованно добавил Жакоб.
Викарий отбросил покрывало, намереваясь встать.
— Он левша, Жакоб, разве ты не заметил? Когда ты положил перед ним ключ, он взял его левой рукой.
Жакоб открыл было рот, но стук в дверь помешал ему.
— Нет, это не аббатство, а какой-то постоялый двор, — проворчал он, направляясь к двери. — Целый день ходят туда-сюда, туда-сюда, никакого покоя…
Войдя, камерарий, без слов протянул викарию верёвку.
Матье де Нель, снова забравшись в постель, стал внимательно её осматривать. Спустя минуту, он небрежно бросил верёвку на пол, и голосом полным удовлетворения сказал:
— Я так и думал.
Камерарий вопросительно посмотрел на Жакоба, но тот лишь пожал плечами.
— Вы считаете, что это не та верёвка? — предположил брат Жильбер.
— Это неуклюжая подделка. Вот, смотрите, — викарий наклонился и поднял верёвку.
Жакоб с камерарием подошли ближе.
— Во-первых, этот конец, якобы истлевший и оборвавшийся сам собой, был в действительности отрезан острым ножом или бритвой, — викарий повертел верёвкой перед лицами слушавших его монахов. — А уже после этого волокна на конце растрепали с таким расчётом, чтобы они произвели впечатление естественного обрыва. Но скажите мне на милость, где вы видели, чтобы волокна разрывались на одном уровне, как в этом случае?
— Правда ваша, святой отец, — восхищённо выдохнул Жакоб. — Если уж что рвётся, то обязательно неровно. Вот я, к примеру, пошёл давеча в конюшню поглядеть как там мой верный Буцефал, и надо же было мне зацепиться за какой-то крюк — порвал рясу вкривь и вкось. Да, святой отец, тут вы правы — конец верёвки был сначала обрезан.
— Твоё согласие, сын мой, я очень ценю, ты избавил меня от долгих споров, — не удержался викарий от того, чтобы не поддеть Жакоба, склонного затевать споры по любому поводу.
— Таким образом, вы пришли к выводу, что эту верёвку подбросили, дабы ввести вас в заблуждение и остановить дознание? — Вступил в разговор камерарий. — Но, простите, что осмеливаюсь вам перечить, однако мне кажется, что искусственно обрезанный конец, как раз указывает на её подлинность.
— Превосходно, брат Жильбер! — похвалил викарий. — Из вас получился бы отличный следователь, вы умеете замечать детали, хотя интерпретируете их неверно, — он повертел верёвку в руках. — Бесспорно, тот, кто пытался фальсифицировать самое важное доказательство, допустил глупый промах. И это я принимаю, как свидетельство в пользу фальсификатора.
— Я так понимаю, вы догадываетесь, кто он? — Осторожно поинтересовался камерарий.
Матье де Нель кивнул.
— Только одному человеку мне пришлось раскрыть детали моих подозрений, иначе его невозможно было убедить. Вот он и попытался их учесть, — викарий указал на конец верёвки.
— Что ж, по крайней мере, один из братии очищен от подозрений, — заключил камерарий.
Матье де Нель резко вскинул голову.
— Вы ошибаетесь, дорогой брат Жильбер. Я всего лишь готов зачесть сей промах в его пользу, не более.
— Однако вы строгий судья — не верите до последнего, — усмехнулся камерарий.
— Моя задача — расследовать. Я не Бог, чтобы судить, — отчеканил викарий.
Брат Жильбер сконфуженно покраснел.
— А что же, во-вторых? — вмешался Жакоб. — Вы, святой отец, сказали, что верёвку с умыслом растрепали, дабы обвести вас вокруг пальца. Это было, во-первых, а во-вторых?
— А во-вторых, Жакоб, она грязная почти по всей длине, видишь?
— Да, так оно и есть, — подтвердил Жакоб, внимательно рассмотрев, протянутую святым отцом верёвку.
— Разумеется, — подхватил викарий, — ибо, как мы выяснили, это не та, что была в руках у мёртвого пономаря. Настоящая же верёвка была грязной только в одном месте: в том, за которое пономарь брался по несколько раз в день. Я на это обратил внимание, когда осматривал бренные останки брата Жана на паперти. Вот вам, братья, и второе доказательство фальсификации.
— Итак, дознание продолжается? — камерарий выглядел взволнованным.
— Непременно, — заверил его Матье де Нель.
ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ
Жакоб решительно заслонил собой дверь.
— И не думайте, святой отец, и не надейтесь, я вас всё равно не выпущу. Вчера только пришли в себя, а сегодня уже на капитул собрались. Нет, нет и нет! Полежите ещё пару дней в тепле. А я сбегаю к брату-прекантору, попрошу для вас каких-нибудь старых грамот — глядишь, вы ещё чего-то интересного в них найдёте. Аббат только рад будет вашему отсутствию — вы у него, как кость в горле со своим дознанием, — для пущей наглядности Жакоб тут же показал, где именно засела у аббата пресловутая кость. — Так что лежите, отдыхайте, набирайтесь сил. Да и выглядите вы неважно — лицо бледное, щёки запали, только глаза блестят, но, как говорится, нездоровым блеском. И побриться вам следует.
Матье де Нель провёл ладонью по отросшей щетине и сдался.
— Ну, хорошо, уговорил, останусь в постели до полудня. Однако больному необходим лекарь…
