Через минуту на ладони Матье де Неля лежал полотняный мешочек — близнец того, что Пьер с такой неохотой отдал камерарию.
— Сколько? — спросил Жакоб, после того как викарий пересчитал деньги.
— Тридцать золотых экю.
— Вот так чудеса! Да в этой обители не амбар, а настоящая сокровищница. Может порыть ещё и в других углах, а, святой отец, как вы думаете?
Матье де Нель ничего не ответил. Он сидел на мешке с зерном и сосредоточенно смотрел в одну точку.
Не получив ответа, Жакоб стал рыскать по амбару, заглядывая во все углы.
— Что ты делаешь? — спросил викарий, очнувшись от своих мыслей.
Лицо Жакоба расплылось в улыбке.
— Ищу следующий мешочек.
— Прекрати. Сейчас не время для глупостей. Нам нужно как можно быстрее покинуть аббатство Святого Аполлинария.
Жакоб застыл с приоткрытым от удивления ртом.
— Но отец-настоятель..?
— Думаешь, наш отъезд его опечалит? — усмехнулся викарий.
— Как раз наоборот. Однако вам придётся объясняться.
— Разве? Нет, Жакоб, я не стану ничего объяснять господину аббату, ибо опасаюсь, что нас тогда действительно побьют камнями.
— Ну что ж, бежать, так бежать, — воскликнул Жакоб, подбирая полы рясы, и устремляясь к двери.
Слух об отъезде визитатора стремительно разнёсся по аббатству. В тот момент, когда викарий присоединился к Жакобу у монастырских конюшен, настоятель в сопровождении брата Армана и келаря преградил им дорогу.
Аббат Симон воинственно поднял мясистый подбородок.
— Как это понимать, господин викарий, вы уезжаете, не посчитав нужным уведомить меня об этом?
— Но, как видно, это не мешает вам быть в курсе моих планов, — парировал Матье де Нель.
Лицо аббата стало багровым. Он шумно втянул воздух.
— Разумеется, я — настоятель этой обители и всё, происходящее в её стенах, должно быть мне известно. Я требую объяснений!
— Каких объяснений вы от меня ожидаете? — спросил викарий, вскакивая в седло.
Аббат бросил взгляд через плечо. Фаворит и келарь ответили на его немое указание понимающими кивками.
— По какой причине вы так неожиданно решили нас покинуть? — вкрадчиво спросил настоятель.
— Причина проста: время визитации давно закончилось, — в тон ему ответил викарий.
— Пусть так, но я нахожу ваш отъезд довольно поспешным, тем более после прискорбного ночного происшествия, — лицо аббата Симона вдруг стало злым. — Кстати, что это ещё за слухи о брате Гийоме? Почему вы дали указание похоронить самоубийцу по христианскому обряду? И с какой целью, позвольте узнать, вы перевернули вверх дном его келью?
— Вас ввели в заблуждение, господин аббат, я и близко не подходил к келье покойника. то до похорон, то вы вольны поступать по своему усмотрению, но я действительно считаю, что брат Гийом не самоубийца. Его повесил тот, кто устроил смерть пономаря, таково моё мнение.
— Вы снова за своё! — закричал настоятель, брызгая слюной. — Хватит! Я не позволю и дальше клеветать на братию! Вы никуда не уедите, пока не расстанетесь с этой глупой идеей, — он схватил лошадь викария под уздцы. Лошадь тревожно заржала, мотнула головой и стала перебирать длинными ногами.
Викарий быстро оценил обстановку — она была не в его пользу.
Брат Арман с келарем подошли ближе и лица их были красноречивей любых угроз аббата. верях пекарни показались двое монахов, привлечённых криками отца-настоятеля. Пока они только наблюдали за тем, что происходило во дворе. Сзади послышались крики. Викарий оглянулся — со стороны кузницы спешило несколько монахов. Ещё немного и сюда сбежится вся обитель. Пришло время для решительных действий.
— Неужели вы задержите нас силой? — деланно удивился викарий, резко дёрнув своего коня за правое ухо.
Конь встал на дыбы, оглашая хозяйственный двор громким ржанием. Аббату в последний момент удалось отпрыгнуть в сторону, спасаясь от его копыт. Монахи разбежались в разные стороны, путь был свободен.
— Вперёд, Жакоб!
Викарий пришпорил коня. Буцефал, проявил небывалую сообразительность, а с ней и прыть, последовав за лошадью викария. Из привратницкой выглянуло любопытное лицо монаха.
— Эй, привратник, срочное дело к Его Преосвященству! — закричал викарий. — Отворяй ворота, если не хочешь провести ночь в карцере.
Ни о чём не ведавший привратник, беспрекословно открыл ворота и выпустил, мчавшихся во весь опор всадников.
— Уф, святой отец, давно у меня так поджилки не тряслись, — выдохнул Жакоб, когда высокие стены обители Святого Аполлинария исчезли с поля зрения.
— Мы должны благодарить Нормандца, — викарий любовно похлопал своего коня холке, — а также епископа Орлеанского.
— Причём тут господин епископ, — фыркнул Жакоб.
— Ну как же! Надеюсь, ты не забыл как накануне первой визитации он решил сделать мне подарок?
— Ещё бы, — тихо проворчал Жакоб, — наш епископ на всё согласен, только бы самому не ехать.
Викарий пропустил тираду мимо ушей.
— Так вот, я был удостоен чести выбрать любого коня из конюшни епископа. Мне приглянулся Нормандец, Его Преосвященство не возражал, но конюх предупредил: «Остерегайтесь случайно дёрнуть его за ухо — он этого не любит. Нормандец с норовом, он просто выбросит вас из седла». Впрочем, в данном случае норов Нормандца пришёлся нам как нельзя кстати, позволив без ущерба покинуть гостеприимную обитель Святого Аполлинария.
— Мой Буцефал тоже не промах, — ревниво заявил Жакоб. — Видали, как он скакал, немногим уступая вашему Нормандцу. А признайте, святой отец, — мы были на волосок от гибели.
— Ну, не преувеличивай. Гибель нам не грозила, а вот быть здорово избитыми и с позором изгнанными — такая опасность, признаю, была более чем вероятна.
— Да, на милосердие монахов Святого Аполлинария не стоило уповать, — согласился Жакоб. — Ловко, всё-таки вы выкрутились. Честно скажу, иногда я просто вам удивляюсь, святой отец.
— Чему именно?
— Для монаха вы подчас на удивление прытки.
— Ах, вот оно что. Ну, дорогой Жакоб, ты ведь знаешь, что большую часть своей жизни я провёл вне стен обители, — ответил викарий.
Какое-то время они ехали молча. По обе стороны тянулись убранные поля, рядом с дорогой под низким безрадостным небом гнил брошенный стог сена. Впереди чернел облетевший лес, оттуда веяло сырой землёй и прелыми листьями.
— Сейчас нам не мешало бы подумать о предстоящем ночлеге, если мы не хотим стать добычей волков, — сказал Матье де Нель, оглядывая окрестности. Даже выглянувшее из-за серых туч солнце не скрасило унылый осенний пейзаж. — За этим лесом, кажется, есть деревня, там, надеюсь, мы сможем найти приют.
