У Дмитрия Даниловича впереди был тяжелый день, очень хотелось спать, потому кивнул:
– Вот и договорились.
Клавдия Степановна оставшуюся часть ночи почти не спала: за сына волновалась, на хозяйку злилась. Ведь сама мать, почему другую мать понять не может? Это для всего остального мира Васютка душегуб и убивец, а для нее, Клаши, – соколик ненаглядный. Ласковый, добрый, доверчивый. Всем на свете, как матери родной, доверяет. Чем злые люди и пользуются, в неприятности кровинушку впутывают, с панталыка сбивают, обманывают, силушкой Васиной пользуются, а ему, бедному, отвечать приходится.
Всю жизнь Клавдия Мордасова на князей Тарусовых горбатилась, и вот она, благодарность! Сегодня сына как собаку выгнали, завтра ее черед.
От негодования мысль шальная мелькнула – а не подговорить ли Васютку шею злющей кикиморе сломать? Вот бы зажили славно! Димочка, Васечка и она, Клаша, все люди родные. Но быстро опомнилась, даже бросилась к иконам грех замаливать. Нельзя сына впутывать. Сама!
Взяв табуретку, пошарила на самой верхней полочке, там, где средства от тараканов и всякой прочей нечисти хранились. Вот он, мышьячок заветный, для крыс припасенный. Завтра им барыню-сударыню с чаем угостит – и конец страданиям.
Как решила, сразу успокоилась, забылась тяжелым глубоким сном.
Проснулась оттого, что дверь черного хода кто-то дергал.
Зажгла свечу, подошла, спросила:
– Васютка, ты?
Никто не отвечал, но слышалось Клаше за дверью порывистое дыхание.
– Васютка! Что случилось?
В ответ по ступенькам застучали каблуки. Кто-то бегом помчался вниз.
Материнское сердце – лучший барометр. Сейчас он остановился на отметке «буря».
Вспомнилось, как в раннем детстве Васечка ходил во сне. Семейный врач Тарусовых заявил, что сие именуется лунатизм и с возрастом пройдет. Видать, ошибся. Куда ж побежал Васечка? А вдруг не вниз, вдруг на крышу заберется и сорвется оттуда?
Дверь надо открыть! Ох, беда, беда, ключ Димочка жене отдал. Та совсем стыд потеряла – домой пьяная заявилась. Мышьяк ей, мышьяк всыпать. Но потом! Сейчас надо Васечку спасти. Но как?
А так! – дохтура разбудить. Наверняка про лунатизм знает, поймет старуху.
– Эй, Алексей Иванович! – потрясла Клаша Прыжова за плечо.
– Что? Который час? Вызов?
Клаша коротко объяснила.
– Ой, как не хочется Сашеньку будить, – почесал затылок Лешич. – А запасной ключ где?
Клаша охнула. Вот дура она старая. Конечно! На связке, а связка в ящике, где ножи повседневные с вилками.
– Ой, спасибо! Да не стоит вставать. Сама!
Но доктор уже вскочил:
– Раз у нас больной, как же я спать буду?
От волнения сначала не тот ключ в скважину сунула, потом второй, третий, лишь на четвертом замок поддался.
Кухня мигом наполнилась липким резким запахом. На черных лестницах держат баки с отходами, здесь же в особые отверстия выливают содержимое ночных и дневных горшков, оттуда по трубам оно попадает в подвал, где копится до визита золотаря.
– Васечка! Ты где?
Перед квартирой пусто.
– Да вон он! – Лешич рукой указал на межэтажную площадку, где лежал грузный, судя по очертаниям, мужчина.
– Это не Васечка! – засомневалась Клавдия Степановна. – Васечка всегда на спине или на боку…
Она сначала правую ногу на ступеньку поставила, потом левую, потом снова. Прыжов, конечно же, спустился быстрее. Наклонился – Васечка. Вернее, его труп. Дыхания нет, пульса тоже. Сбегал за свечкой. Левая часть рубашки Васечки залита кровью.
Огнестрельная рана!
Через полчаса пожаловал помощник участкового пристава, через час – сам пристав с врачом из части, через полтора приехали судебный следователь и Выговский. Картина преступления к тому моменту стала более-менее понятной.
Около шести утра старший дворник Ильфат Тенишев отпер замок на воротах, и во двор заехала телега, которая привезла жильцам невскую воду. Пока дворники вместе с водовозом переливали ее из бочки в ведра и разносили по квартирам, во двор вошел некто, видимо хорошо знавший план дома. Некто никого ни о чем не спрашивал, видели его дворники краем глаза, не придав появлению никакого значения. По утрам во дворах многолюдно: почтальоны, курьеры, разносчики, молочники, за всеми не уследишь. Поднявшись на третий этаж, некто то ли наткнулся на Васютку случайно и от испуга застрелил, то ли, что более вероятно, собирался сделать это с самого начала. Васютка, по словам князя Тарусова, ранее привлекался к суду за предумышленное убийство и, вероятно, имеет среди гайменников
[51]
недоброжелателей. По словам матери покойного, некто пытался проникнуть в квартиру, с этой целью дергал дверь черного хода, однако та была заперта на ночь. Вдова генерала Каблукова, проживающая над Тарусовыми, страдает бессонницей, поэтому утро, по обыкновению, проводит у окна. Она видела, как к дому подъехал незнакомый господин средних лет в коляске-«эгоистке». Привязав к фонарю лошадь, он прошмыгнул во двор, где пробыл пять-десять минут, после чего вышел быстрым шагом, отвязал лошадь и уехал.
По мнению специалиста по анатомо-патологическим и анатомическим исследованиям, эксперта Врачебного отделения Губернского правления Прыжова, ночевавшего по случайности рядом с местом преступления, Василий Мордасов был застрелен из кольта. Смерть была мгновенной, пуля навылет прошла сквозь сердце.
– Тело не трогали? – важно осведомился Выговский.
– Господин эксперт осматривал, – виновато развел руками надзиратель.
– Надо и мне взглянуть, – решил Антон Семенович. – Версии какие возникли?
– Нет! Дело зряшное… Преступника в лицо никто не видел…
Они спустились на один пролет по лестнице. Антон Семенович от радости всплеснул руками:
– Преступнику памятник надо ставить – Косое Рыло уложил! Третьего дня мы его упустили. Иван Дмитриевич будет доволен.
– А почему сам не приехал? – спросил пристав.
– С семьей ночует, в третьем Парголово!
Клавдия Степановна как увидела мертвого Васютку, так потеряла всякий интерес к жизни. Уселась на табуретку посреди кухни, уставилась в одну точку и даже не шевелилась.
Попытка Выговского ее допросить окончилась неудачей.
– Оставьте ее в покое, Антон Семенович! – взмолился Дмитрий Данилович. – Что она может знать?
– Меня волнует попытка проникновения в вашу квартиру. А вдруг Косое Рыло – случайная жертва? Вдруг преступник намеревался убить вас или господина Прыжова, но споткнулся о спящего Косого…
– Выбирайте выражения, Антон Семенович! – строго посоветовал князь Тарусов.
