— Может, лучше в банк положить? — заволновался Петя. — Мы же сейчас на дачу свалим. А деньги останутся. Мало ли что?
— Банкам-то я не очень доверяю, — наморщил лоб Денис. — Можно, конечно… А зачем? Да и отдам я их скоро. Вот с дачи вернёмся, потом к родителям поеду на недельку. Этот миллион я им в подарок приготовил. У отца день рождения. А они как раз на домик деньги копят. Мечтают на старости лет, в конце концов, выбраться из барака и поселиться в своём доме, как белые люди.
— Разве у них барак?
— Скворечник. В общем, им там не нравится.
— А мне понравилось, у них симпатично… А миллиона им хватит на дом?
— Если квартиру продадут — то в самый раз.
— А они знают?
— Ты что! Это сюрприз. Столько разговоров про дом. Мечты, мечты… И тут я — оп! — миллиончик на стол выложу.
— Круто, — согласился Петя. Он всё ещё держал в руках свёрток, рассматривал его.
— Что, шантрапа детдомовская, первый раз в руках такие деньги держишь? — ухмыльнулся Денис.
— Конечно.
— А представь, что они твои. Что бы ты с ними сделал?
— За семьсот тысяч купил бы «форд-фокус», — не раздумывая ответил Петя. — И гитару, как у тебя, крутую… А оставшиеся — просто на жизнь бы истратил. Мне бы надолго хватило.
Его ответ удивил Дениса. Он посмотрел на приятеля так, словно видел его впервые.
— Вот уж не знал, что тебя интересуют автомобили! Даже и мысли не приходило… И почему именно «форд-фокус»?
— Это моя детская мечта, — объяснил Петя. — Отлично помню, мне тогда было десять лет. «Фокусы» в тот момент активно раскручивались и продавались, шла громкая рекламная кампания… И мне в руки попалась рекламная листовка. А на ней — он, серебристый «форд-фокус», крутой и недоступный. И жутко красивый, как мне тогда показалось… Это был символ другой жизни, далёкой, почти космической. Она бурлила за стенами детдома… Я видел, как мимо меня по дороге проносятся эти сверкающие автомобили. Я всегда думал о людях, сидящих внутри. Какие они, как живут? Куда торопятся? Наверное, спешат вернуться в свои квартиры, уютные, красивые, там их ждут дети, может быть, такие же пацаны, как я… Я воображал, что еду на заднем сиденье «фокуса», а впереди — мои мама и папа… Мама оборачивается ко мне и спрашивает, как я там, удобно ли мне, не проголодался ли… Я вижу её весёлую улыбку, нежный румянец на щеке. Солнце, бьющее в лобовое стекло, просвечивает сквозь её волосы… Вот такие у меня были фантазии. Я не расставался с той рекламной листовкой. Бывало, отлупят старшие, а я забьюсь куда-нибудь в угол, достану картинку и сижу, рассматриваю. Мечтал, что, когда вырасту, куплю себе эту тачку. Стану крутым дядькой на таком вот автомобиле. И хрен кто ко мне тогда подлезет.
— Уси-пуси, как трогательно! Я рыдаю! — проблеял Денис. — У меня слёзы бегут по щекам! Бедный ребёночек! Без мамочки, без папочки, без «фордика»…
— Да иди ты к чёрту! — обиделся Петя.
— Как всё переплелось: неприкаянность, неудовлетворённые комплексы и зарождающаяся потребительская алчность!
— Заткнись, чудовище! Тебе вообще ничего рассказать нельзя.
— Но твоя мечта пока ещё не сбылась, — заметил Денис.
— Нет.
— Но ты, как вижу, с ней и не расстался? Неужели до сих пор мечтаешь о «фокусе»?
— Да, мечтаю… Я же говорю, для меня это даже не автомобиль, а символ. Сейчас, я, конечно, понимаю, что есть тачки и покруче. Но тогда, для десятилетнего пацана, этот автомобиль был воплощением другой, необыкновенной жизни… Так или иначе, я его обязательно куплю.
— Ха! Каким образом?
— Ромка продаст нас англичанам, — уверенно произнёс Петя. — И деньги польются рекой. Он говорит, что моя музыка — цитирую — «несмотря на её брутальность и агрессивность, имеет большой коммерческий потенциал». Вот тогда я и куплю себе эту тачку Или даже две.
— Мой глупенький, наивный Буратино! — хмыкнул Денис. — Ромка продаст, как же! Честно говоря, от нашего продюсера суеты и болтовни больше, чем пользы.
— «Крайз-н-тирс» он удачно пристроил. А мы не хуже.
— Его удача с «Крайз-н-тирс» — это из области фантастики. Такое бывает раз в сто лет. Им выпал невероятный шанс, и они его использовали. Повторения не будет, не надейся.
— О, — расстроился Петя. — А я-то размечтался…
— Но ты можешь получить вожделенную тачку гораздо быстрее, чем думаешь, — хохотнул Денис. — Пырни меня ножичком где-нибудь в укромном уголке, а деньги забери себе. А что? Ты сумеешь! Ты же изворотливый детдомовский зверёныш, хоть и прикидываешься мечтательным тюльпаном. Давай, давай! Пять минут грязной работёнки — и деньги твои. А с ними — тачка и несколько лет безмятежной жизни. Тебе надолго хватит, ты же на еду не тратишь, хаваешь бесплатно у Егора, одежду годами таскаешь… Главное — за квартиру вовремя платить, чтобы не выселили… Ну как, заманчивая идея?
— Пошёл к чёрту! — нахмурился Петя. — Несёшь всякую чушь. Вали. Надоел.
— Хо-хо! А ты не отказывайся сразу. Обдумай ситуацию, прикинь что да как.
— Всё, я уже обдумал. Я тебя обязательно грохну. Так что не испытывай судьбу, отнеси деньги в банк, пока не поздно. Глупо оставлять такую сумму в пустой квартире.
— Я постоянно что-то оставляю в тайнике, ты же знаешь. И никаких проблем не возникало.
— Но не миллион же там держать!
— У людей и по десять миллионов в матрасах хранится.
— Это глупо.
— Не дрейфь, Петька, ничего страшного не произойдёт…
— Да делай как хочешь.
Он не сомневался, что Денис положил свёрток в тайник, так как приятель никогда не поддавался убеждениям и не менял принятых решений. Денис твёрдо заявил о намерении оставить миллион в пустой квартире, а значит так и сделал.
Потом они уехали на дачу, и Денис целую неделю упражнялся в злословии, доводя друзей до белого каления. Именно из-за его дурного характера приятная поездка превратилась в войну нервов.
Девятого июня в больнице к ним вышел врач и, окинув напряжённым взглядом притихшую компанию, спросил, есть ли среди присутствующих родственники Дениса Мезенцева… После того как потрясённые ребята разъехались, Петя вернулся домой, отогнул край линолеума, приподнял кусок фанеры… И покрылся испариной…
Денег в тайнике не было.
* * *
Удостоверение сотрудника органов внутренних дел открывало многие двери. Если же путь загораживал амбал, не умеющий читать, Андрей всё равно находил способ просочиться в нужное место: нагло отодвигал гориллу плечом, лез напролом, ловко уворачивался.
Иногда попадалась несговорчивая секретарша, готовая превратиться в шлагбаум на пороге хозяйского кабинета. В этом случае майор одаривал мадемуазель своим коронным взглядом — ледяным и отстранённым.
