– Но вместо этого ты убил его?
– Так было лучше для всех. Поскольку фильм оказался в руках полиции, ситуация уже не оставляла возможностей для маневра. Элиаса пришлось убрать.
Петер думал: как так можно – распоряжаться чужой жизнью и смертью, словно Господь Бог. Вершить судьбы – кому жить, а кому умереть.
Через тонкую ткань брюк он чувствовал в кармане мобильник. С сомнением он вытащил его.
– Пардон, что ты делаешь? – глухо и обиженно спросил Морган.
– Звоню начальнику, чтобы сказать, что мне поступила анонимная информация о местонахождении Джимми. Он не знает, где я. И что Джимми увез именно ты. Я побывал у Теа. Позвоню и буду знать, что полиция выдвинется в тот момент, когда я тебя отпущу.
На лице Аксбергера отразилось сомнение, однако он молча принял слова Петера.
Алекс ответил на второй звонок:
– Какого черта? Где ты находишься?
Услышав совсем рядом знакомый голос, Петер расслабился и понял, насколько устал.
– Я искал Джимми. Похоже, я знаю, где он.
– Петер, мы не будем говорить об этом по телефону, – помолчав, ответил Алекс. – Пожалуйста, приезжай в управление, мы с Фредрикой ждем тебя. И Ильва тоже здесь.
Ильва?
– Что такое, что она там делает?
– Она только что приехала. Ты не отвечал по телефону несколько часов, – ясное дело, мы волновались за тебя.
Он что-то упустил. Петер прижал трубку плотнее к уху.
– Что ты сказал?
– Я сказал, что ты не отвечал…
– До того.
– Я сказал, что мы не будем говорить об этом по телефону. Где ты находишься? Мы заберем тебя.
– О чем – об этом? О чем мы не будем говорить по телефону? Я знаю, где Джимми.
Он услышал, как Алекс вздохнул и что-то тихо сказал кому-то рядом с ним.
– Петер, мне ужасно жаль, что тебе пришлось прийти к этому выводу самостоятельно. Если бы только я смог связаться с тобой, все могло бы быть по-другому.
Морган Аксбергер начал потихоньку пятиться от Петера, который словно прирос к земле.
– Алекс, я не понимаю.
– Ты можешь приехать сюда?
– Я знаю, где он.
Голос Петера звучал тонко и жалко, как у ребенка.
– Я тоже знаю, – тихо произнес Алекс. – Мы снова раскопали могилу и нашли его тело. Приезжай сюда.
Нет.
Нет, нет.
Нет, нет, нет…
Петер услышал чей-то крик и увидел, как Морган Аксбергер пустился бежать. Крик был его собственный – настолько оглушительный, что мог бы до смерти перепугать всех птиц, молча сидевших до этого момента на деревьях. Теперь они в панике взвились в воздух и устремились в небо.
Петер отбросил телефон, словно обжегся. Голос Алекса пропал, но исчез и Морган Аксбергер.
– Стоять!
Аксбергер остановился, услышав за собой тяжелые шаги Петера.
– Это правда?
Он продолжал кричать. Повторял одну и ту же фразу снова и снова.
– Это правда? Он мертв?
И наконец – усталый взгляд Моргана Аксбергера.
– Да. А ты как думал, черт подери?
На мгновение время остановилось. Ни звука, ни движения.
Джимми мертв.
И для Петера привычная жизнь закончилась навсегда.
К этому он никогда не сможет привыкнуть.
Петер поднял пистолет, прицелился и дважды выстрелил.
И вновь наступила тишина.
Начало мая
64
Фредрика Бергман была глубоко убеждена, что зеленую зону Крунубергспаркен часто недооценивают. Вся эта зелень на неровных холмах поначалу казалась кошмаром для тех, кто приходил сюда с коляской, но каждый, кто однажды заставил себя втащить коляску на самый верх, к детской площадке, точно еще не раз вернется сюда.
Фредрика и Алекс взяли по салату в кафе «Вурма» и поднялись по зеленым холмам.
– Вот тут, – сказал Алекс.
Скамейка на солнышке.
Они уселись и стали есть.
– Как дела у Спенсера?
Фредрика не знала, что ответить.
– Он восстанавливается.
– Ему, наверное, пришлось очень тяжело. На его месте я чувствовал бы себя чертовски плохо.
– Пожалуй, его больше всего мучает предательство коллег, – сказала Фредрика, ковыряясь вилкой в своем салате.
Спенсер. Ее любимый, ее спутник жизни. Последние события ранили его куда сильнее, чем прошлогодняя автокатастрофа.
– Ты должен оставить все это позади, – шепнула ему на ухо Фредрика всего лишь вчера вечером. – Ради меня и Саги.
Он не ответил, и его молчание мучило ее.
– Хорошо еще, что его признали невиновным, – сказал Алекс сухо. – Иначе было бы еще хуже.
Небольшое утешение. Прокурор счел доказательства недостаточными для передачи дела в суд. Спенсер по-прежнему находился в отпуске по уходу за ребенком. Даже заговорил о выходе на пенсию, чем привел Фредрику почти в отчаяние.
– Этого нельзя допустить, – сказала она на днях подруге, когда они пошли пропустить по бокальчику вина после работы. – Если он уволится, от него вообще ничего не останется.
Фредрика отогнала мысли о Спенсере.
– А когда вернется домой наш друг Хокан Нильссон?
Этот парень водил их за нос с первого дня следствия, а потом исчез со своего катера. Однако в современном обществе бежать за границу куда сложнее, чем тридцать лет назад, когда Юхан Альдрин скрылся в Норвегии. Хокан успел добраться только до Афин, а там его обнаружили и прибрали к рукам греческие власти.
– В конце недели его посадят на самолет и отправят домой, – сказал Алекс.
«Домой – куда?» – подумала Фредрика. Один из членов следственной группы вылетал в Афины и допрашивал Хокана после задержания, в первую очередь для того, чтобы раз и навсегда внести ясность в его действия.
И тут Хокан наконец-то все рассказал.
Накануне исчезновения Ребекки он обнаружил у нее снимок с УЗИ и потребовал ответа. Почему она ничего ему не рассказала? Именно тогда она и заявила, что не уверена, он ли отец ребенка. По словам самого Хокана, он совершенно потерял рассудок, узнав, что у нее был другой любовник. Он просил, умолял, требовал, но она отказалась назвать имя.
В конце концов Хокан, окончательно утратив власть над собой, в слепой ярости крикнул Ребекке:
– Берегись! Я убью тебя, чертова шлюха!
В тот же день он пожалел о сказанном, однако Ребекка не захотела с ним разговаривать. А потом исчезла. А Хокан сделал все, чтобы разыскать Ребекку, желая отвести внимание полиции от себя самого. В какой-то момент он почти уверился, что именно его слова заставили ее исчезнуть. Страх быть обвиненным в том, чего не совершал, сменился мучительными угрызениями совести.
